Сила неведомая - [31]
Когда его просили объяснить, что это такое «что-то ещё», он отвечал:
– Всегда существовало «что-то ещё» вокруг нас, нечто такое, чего глупое человечество веками не может разгадать. Звуковые волны, например, природа света, электричество – всё это с самого начала находилось в нашем свободном распоряжении. Электричество могло бы использоваться уже несколько веков назад, если бы человек-тугодум не поленился найти для освещения нечто лучше масляной лампы или сальной свечи! Если бы в прошлом ему сказали, что «есть что-то ещё», то он бы презрительно высмеял такого осведомителя. Так что с нашей неловкой системой жизни «что-то ещё» есть не после смерти, а уже здесь. Мы блуждаем во тьме со свечой, когда величайшая энергия света находится вокруг нас, лишь ожидая взаимодействия и использования.
Слушавшие подобные его речи (а их было немного, поскольку Ситон редко обсуждает свои теории с посторонними) убеждали себя в том, что он был или дурак, или сумасшедший – обычный вердикт для человека, который смеет вырваться из привычных рамок или выбирает оригинальную линию мышления и действий. Однако они заключают, что раз он был страшно беден и тем не менее отказывался от всякой возможности заработать, то его глупость или сумасшествие рано или поздно заставят его вернуться домой из-за сильной нужды, и тогда он или придёт к разумному обычному восприятию «вещей такими, как они есть», или его упрячут в психушку и вскоре позабудут. Таковым было здравое мнение тех, кто знал его лучше всех, когда произошёл значительный трепет в закрытых американских кругах, которые называют себя «высшими», когда богатейшая молодая дама в Штатах, Моргана Роял, вдруг решила познакомиться с ним и ввести его в свой круг в качестве «самого удивительного гения времени», «человека, чьи научные изыскания способны изменить весь облик земного шара» и прочие фантастически преувеличенные описания с её стороны, которые сам он резко отрицал и негодовал по их поводу. Пробежал слух об этих двоих, и большинство соглашалось, что если «сумасшедший» учёный готовился стать мужем женщины мультимиллионера, то впоследствии его не будут считать таким уж чудаком! Но ожидаемый роман не сложился, наступило постепенное «охлаждение» чувств у обоих, и хоть Роджер Ситон и продолжал частенько показываться с Морганой в её автомобиле, в её ложе в опере или на её приёмах, но уже гораздо реже, и многие другие мужчины получали более открытое поощрение и лесть; сама Моргана стала вести себя с ним так же безразлично, как и в самом начале. Когда впоследствии он внезапно исчез с общественной сцены, то его знакомые предположили, что он получил резкий отказ или, как они более резко выразились, «он проиграл»!
– Он упустил свой шанс! – сказали они, жалостливо покачивая головами. – И теперь он бедняк! Он будет зарабатывать себе на жизнь, годами продавая газеты на улицах!
Однако он так и не был замечен за этой работой, он просто повернулся ко всем спиной, включая и Моргану Роял, и, насколько знало «общество», просто исчез. В «хижине смертника» на одиноком склоне холма в Калифорнии он был счастлив, чувствуя освобождение от бесконечной скуки и благодарность за одиночество. У него было над чем поразмыслить и поработать – перенаселённые местности и приезжающие люди представлялись ему нудными и утомительными, и он решил, что природа – дикая природа уединённого и необитаемого уголка – лучше соответствует его умозрению и творческой направленности. И всё же, как и у всех людей, у него бывали свои странные, почти детские причуды, необъяснимые для него самого, нелогичные, почти достойные жалости и полностью идущие вразрез с его собственным образом мысли. Например, он придерживался мнения, что женщина для него не представляет интереса и вовсе его не привлекает, и всё же он заметил собственное недовольство, когда через два-три дня крайнего одиночества и когда он уже с нетерпением ждал прихода Манеллы с новой порцией молока, бывшего его главной пищей, вместо неё появился долговязый, рыжеволосый парень, который медленно брёл, в одной руке раскачивая бидон с молоком и неся наполовину съеденный кусок ананаса в другой руке.
