Сила мифа - [84]

МОЙЕРС: Имеет ли все это какое-то отношение к объединению мужских и женских начал? В течение долгого времени в первобытных обществах женщина была доминирующим мифологическим образом. Затем на переднем плане появляется мужской, агрессивный, воинственный образ, но позже возвращается женщина, играющая важную роль в процессе творения и воссоздания. Это что-то говорит о стремлении мужчины и женщины друг к другу?

КЭМПБЕЛЛ: Да, но лично я более склонен рассматривать это в историческом контексте. Очень интересно, что богиня-мать царствовала в долине реки Инд. Она была доминирующим божеством на всей территории от Эгейского моря до Инда. Потом индоевропейцы спускаются с севера в Персию, Индию, Грецию, Италию, а затем повсюду появляется новая мифология, ориентированная на мужское начало: в индийских Ведах, в произведениях Гомера в Греции. Но спустя пятьсот лет Богиня возвращается снова. Даже в Упанишадах VII века до нашей эры (как раз в то время, когда она восстанавливает силы для возвращения в район Эгейского моря) рассказывается, как ведические боги собрались вместе и увидели странное, аморфное видение на расстоянии, что-то вроде тумана, и спросили: «Что это?» Но никто не знал, что это могло бы быть. Тогда один из них предложил: «Я постараюсь понять, что это такое». И он действительно приблизился к туманности, о которой идет речь, и сказал: «Я Агни, владыка огня; я могу все сжечь. А кто ты?» Из тумана вылетела соломинка, опустилась на землю, и раздался голос: «Давай посмотрим, сможешь ли ты это сжечь?» Агни потерпел неудачу. Он вернулся к другим богам и сказал: «Это что-то очень странное!» «Тогда позвольте мне попробовать», – сказал бог ветра. Он ушел, но с ним произошло то же самое. «Я – Ваю, властелин ветра, я могу все сдуть». Соломинка снова полетела и сказала: «Давай посмотрим, сможешь ли ты поднять это?» И ему не удалось сделать это. Он вернулся к другим богам. И затем Индра, величайший из ведических богов, направился к туманности, но как только он приблизился, туман рассеялся, и на его месте появилась женщина – красивая и таинственная, которая стала обучать богов, раскрывая им тайну их собственного существования.

«Это великое таинство существования, – сказала она им, – из которого вы получили вашу силу. Оно может как отбирать вашу силу, так и давать ее вам по собственной воле».

Индийское название первоосновы всего сущего – Брахман, слово, не имеющее определенного рода, ни мужского, ни женского. А индийское слово, обозначающее женщину, – майя-шакти, Деви. «Богиня, которая является источником жизни и матерью всех форм». И в Упанишадах она, по-видимому, становится наставником ведических богов как источник их существования и их сил.

МОЙЕРС: Женская мудрость.

КЭМПБЕЛЛ: Женщина как творец форм. Она дает жизнь формам, и только она знает, откуда они пришли. Их источник за пределами мужского и женского, он вне существования и небытия. Он одновременно существует и не существует. Он и есть, и его нет. Ни то ни другое. Он выходит за рамки любой категории мышления и сознания.

МОЙЕРС: В Новом Завете сказано: «В Иисусе нет ни мужчины, ни женщины». В конечном счете он ни тот, ни другая.

КЭМПБЕЛЛ: И так должно быть. Если Иисус воплощает источник нашего существования, тогда мы все – мысли в голове Иисуса. Он есть слово, которое стало плотью в нас.

МОЙЕРС: У нас с вами ведь тоже есть как мужские, так и женские черты?

КЭМПБЕЛЛ: Даже в самом теле. Я не знаю всех подробностей, но на определенном этапе развития плода становится ясно, кто родится – мальчик или девочка. До этого момента, однако, у тела был потенциал развития в обоих направлениях.

МОЙЕРС: Итак, в течение нашей жизни мы проявляем или подавляем одно из двух.

КЭМПБЕЛЛ: На китайском символе инь и ян «белая рыба», или как ее еще можно назвать, имеет черную точку, а «черная рыба» – белую. То есть они взаимосвязаны. Вы не можете быть в отношениях с тем, чьей частички в вас нет. Поэтому идея Бога как Абсолютного Другого абсурдна, потому что у вас не может быть никаких отношений с Абсолютно Другим.

МОЙЕРС: Разве в процессе духовной трансформации, о котором вы говорите, изменения не связаны с присвоением таких женских качеств, как забота, творчество и сотрудничество, которые должны прийти на смену конкуренции и соперничеству? Разве не они находятся в центре женского начала, о котором мы говорим?

КЭМПБЕЛЛ: Мать любит всех своих детей: и глупых, и умных, и непослушных, и хороших. Их характер не особенно важен. Таким образом, в определенном смысле женщина символизирует безусловную любовь к потомству. Отец поддерживает дисциплину. Он воплощает общественный порядок и устройство. Так происходит практически во всех обществах. Мать дает жизнь природному началу, а отец – социальному.

Итак, возврат к природе будет, несомненно, выводить материнское начало на первый план. Как это будет соотноситься с патриархальным принципом, я не знаю, потому что реорганизация этой планеты станет масштабной операцией, которая является мужской задачей, поэтому невозможно точно предсказать, каким будет это новое. Однако нет никаких сомнений в том, что природа возвращается.