Сила или комфорт: выбор судьбы - [75]

Разумеется, приватизация была необходима – лишь в частных руках промышленность и сельское хозяйство могли восстановиться и окрепнуть после разрухи «социализма». Но успеха в этом можно было достигнуть только после первоочередного восстановления Силы, сопротивляемости народа, как этноса, и могущества его государства. Ради этого 70 лет назад перековывали страну большевики, и достигли этой цели – кровью, страданиями миллионов, но после десятилетий перенапряжения и репрессий обрели силу и могущество, равные которым не было на земле. Напрасно? Но тогда бы вы не читали этих строк, и я бы их не написал, как и не было бы теперь России, ни той, «которую мы потеряли», ни любой иной жизнеспособной. История бы шла, конечно, своим чередом, но без ослабшего в 1917 году русского народа. Как продолжалась история и после гибели великих цивилизаций – Египта, Греции, Рима. Желать другой судьбы, это как желать, чтобы у вас были другие дедушка или бабушка.

Все меры либерального правительства Ельцина осуществлялись под «чутким руководством» западных советников и консультантов. Целью было скорейшее установление «рыночной экономики» для блага, прежде всего, частных лиц, – ведь демократия! – а не государства в целом. Государство же, напротив, западные советники стремились как можно более ослабить. Обернулось все это вскоре тяжелейшей «шоковой терапией» и обнищанием народа.

Почти половина государственных предприятий входило тогда в ВПК, производило, в основном, вооружение. Теперь их продукция не только не была востребована «на рынке», но эти предприятия, по настоянию западных советников, подлежали закрытию, к продаже за гроши или пойти на слом. На перепрофилирование ВПК денег не было, как не было их и у покупателей отечественной продукции. В результате предприятия закрывались, миллионы людей лишались работы. В городах закрывались не только «нерентабельные» предприятия со всей «социалкой» – яслями, детсадами, домами отдыха, но и разнообразные НИИ, в большинстве не приносившие научной пользы, но обеспечивавшие занятость и сносные заплаты своим «сидельцам».

Из-за чудовищной инфляции, достигавшей порой 2000% в год, из-за неумения хозяйствовать в условиях рынка, страну охватила эпидемия взаимных неплатежей между предприятиями. Предприятия перестали выплачивать работникам зарплаты. Долги работникам растягивались на полгода и более, люди принудительно отправлялись в неоплачиваемые отпуска. В лучшем случае с работниками расплачивались собственной продукцией. По автодорогам и на рынках можно было увидеть распродажи работниками своих чайников, посуды, носков и т.д. Бюджетные организации также задерживали с выплатой зарплаты или сокращали ее до предела.

Полунищие, растерянные и раздраженные, люди хватались за любую возможность что-то заработать. «Челночники» – современные мешочники, – возившие дешевые «тряпки» из Турции, становились завидной, но и опасной из-за рэкета, профессией. Более доступной и менее опасной была только торговля вещами на расплодившихся вещевых рынках, даже на стадионах, как в Лужниках.

Мошеннические «фирмы» приглашали на собрания «инвесторов» или «менеджеров сетевой торговли», где предлагали за начальный взнос примкнуть к «выгоднейшим» сделкам. На одном таком учредительном собрании очередного «лохотрона» побывал и автор этих строк – созванном, как оказалось, в доме культуры Бутырской тюрьмы!

На селе совхозы распались в несколько месяцев. Из-за неискоренимой убыточности совхозов, особенно в Нечерноземье, десятилетиями финансируемых за счет продаж изобильной в то время нефти, теперь у государства денег на них попросту не было. При их ликвидации сельхозтехника была роздана работникам, земля разделена на паи, и распределена между ними в виде «бумажек». Ни тогда, ни позже эти паи не стали настоящей землей в руках их владельцев, и все поля вскоре заросли лесом, как это можно увидеть в Новгородской области.

На приватизированных тракторах теперь ездили на рыбалку по «непроезжим» лесным дорогам, распахивали домашние огороды. Но из-за отсутствия запчастей и денег на них, и эта техника не селе вскоре встала. Народ кормился пенсиями старушек, мизерными, но исправно выплачиваемыми государством, огородом, да сбором грибов и ягод на сдачу в регулярно заезжающие в села автолавки, в обмен на продукты и водку.

Создавая «новую» Россию, Ельцин хотел как можно быстрее и дальше «оттащить» страну от коммунистической деспотии и авторитарности. Это благое намерение он спутал с добровольным уничтожением силы государства, с раздачей накопленных русским народом за столетия сил и земель. Но не только Ельцин и его команда, так полагало большинство людей, возбужденных происходящими переменами в стране. Им казалось полное тождество между опостылевшей коммунистической властью и государственной силой, которую она представляла. Широко распространилось убеждение, поддерживаемое новой властью: разрушим государственную силу – разрушим коммунизм.

Вновь в российской истории недавние коммунисты, как их собратья большевики 1917 года, приняли иллюзию за руководство к действию. Упоминалось выше, что в 1922 году при утверждении Конституции СССР Ленин настоял, чтобы для всех республик было записано право добровольного выхода из Союза. Сталин был тогда категорически против этого и оказался прав: СССР рассыпался в 1991 году, растеряв за несколько дней половину населения и земель, оставив миллионы соотечественников, этнических русских, нищими и гонимыми за новыми рубежами.