Сила басурманская - [101]

– Ворота закрыли? – повторил Полкан и стал спускаться к толпе.

Емельянов-младший поспешил за боялином, но панически отступавшие люди Драндулецкого уже навалились на закрытые ворота и принялись молотить, мол, открывайте!

Кто-то стал поднимать засов, другие не давали, давка стала нестерпимой, и дембель с Люлякиным-Бабским завязли в плотной человеческой массе. Ворота с трудом открылись, и в расширяющуюся щель ринулись остатки двухтысячного войска, внося на себе обезумевших от крови кочевников.

У входа началась резня. Бегущие люди падали под ноги друг другу, увлекая товарищей под копыта степных лошадок.

– Ворог в городе! – теперь уже не врал истошный крик.

Егор продирался к воротам, а Полкан буквально висел у него на плече, упираясь:

– Стой! Себя погубишь! Иди за бойцами Василисы!

Кто-то стрелял в мангало-тартар, кто-то отчаянно рубился, не давая пройти дальше, большинство же неслось в глубь Тянитолкаева. Люлякин тянул ефрейтора к стене.

Парень понял, что это начало падения. Покидая площадь перед воротами, он, кажется, увидел высокого широкоплечего Уминай-багатура, разящего рассеян направо и налево.

Следующие часы слились для Егора в одну вязкую битву. Он отдал распоряжение легендоградской дружине выбить врага за ворота, но ордынцы хлынули на улицы Тянитолкаева, как вода. Вооруженные толпы стремительно растекались по направлению к княжьему терему. Ближе к центру мангало-тартары, сломившие сопротивление у ворот, схлестнулись с легендоградцами.

Емельянов-младший рубился неистово. То и дело он словно вгрызался в ряды степняков, оставляя позади основные силы. Долго драться со всеми сразу ефрейтор не мог, поэтому он дожидался своих на месте. Однажды Егор попробовал вернуться, но бойцы расценили это как сигнал к отступлению, дрогнули и сдали несколько отвоеванных шагов. Рядом с ним неизменно оставались лишь семь Симеоновичей. Новые хоробры демонстрировали необыкновенную сплоченность и отвагу.

Где-то справа держали оборону тянитолкаевцы во главе с князем. Две тысячи легендоградцев остались на стенах. И не зря. С рассветом кочевники не только усилили напор, входя в город через ворота. Собранные загодя осадные устройства заработали на полную мощность. Сначала катапульты метали камни, но на костяной твердыне не появилось ни царапинки. Потом в ход пошли башни с лестницами. Шедевры кидайской военной мысли катились на больших деревянных колесах, а на площадках стояли бойцы. Оборонявшиеся видели, что башни толкают пленные рассеяне. Пленными же прикрывались и передовые отряды степняков. Как противостоять такому заслону?

На стену явился Дон Жу Ан. Он достал флейту и вдохновенно заиграл. Мелодия была одновременно грустной и светлой. Кто-то из ратников подступил к кидайцу:

– Ты-то хоть душу не вынимай!

Но на критика зашикали. Люди видели, что бревна, из которых были сколочены осадные орудия, стали рассыпаться. Башни оседали прямо на ходу. Колеса подворачивались, приставные лестницы развязывались. Атакующие валились на головы кочевников.

Тандыр-хан получил доклад от тысяцких, ведь глазастые воины рассмотрели, кто играет на флейте. Взревел:

– Как?! Кидаец на чужой стороне?! А ведь обещал поднести мне эрэфийские города без боя. Убейте изменника!

В Дона Жу полетели стрелы, кидайца принялись закрывать щитами, но чуть-чуть опоздали – одна впилась под левую ключицу волшебника-музыканта. Его бережно снесли вниз и переправили ко дворцу. Там были входы в два секретных лаза. Через них женщины, старики и дети покидали Тянитолкаев. Длинные подземные ходы заканчивались севернее города, за холмом, заросшим деревьями. Здесь кочевников не было, и люди не останавливаясь брали курс на Мозгву.

А тем временем защитники сдавали врагу переулочек за переулочком. Степняки теряли сотни людей, но напирали с возрастающей мощью. Несколько осадных башен остались целы, и бои закипели на костяной стене, потом случилась жесточайшая сеча на втором, старом ограждении. Эрэфийцы проигрывали. К вечеру кольцо мангало-тартар сомкнулось вокруг княжьего дворца.

Внутри оказалось слишком мало бойцов. Несколько сотен ушли через тайные ходы вслед за мирным населением. Эвакуация продолжалась под прикрытием лучников из легендоградского резерва.

Последним к дворцу спешил Егор со своими семерыми помощниками. Если точнее, то они несли израненного богатыря на себе. Симеоновичам тоже немало досталось, но они всю битву провели как бы под защитой неистового ефрейтора. Емельянов младший повергал степняков в трепет, рубясь, словно машина смерти. В конце концов о «шайтан-багатуре» доложили темнику Уминаю. Он прибыл на улочку, где отступавший воронежец оставил после себя горы поверженных тел, но было поздно: парень обессилел и упал на руки семерых братьев.

Несмотря на то что лицо Егора заливала кровь, Уминай-багатур узнал побратима. Вороной жеребец темника рвался в погоню, но витязь укротил его нрав. Конечно, догнать маленький отряд, несущий богатыря, не составляло труда, значительно сложнее переступить через клятву.

Уминай проводил ефрейтора взглядом и поскакал в сторону большого дома, стоявшего недалеко от дворца. Там давал свой последний бой князь Световар. С ним оставалось десятка три дружинников.