Сигналы Вселенной - [12]

Не дожидаясь ответа, Наташа села в кресло, нажала зеленую кнопку. Кресло медленно и бесшумно покатилось вперед.

— Хоть и медленно, зато безопасно, — пояснила девушка. — Машина не натолкнется ни на стену, ни на какой-либо другой предмет, потому что оборудована контрольным фотоэлементом, который автоматически остановит ее перед преградой… Управление креслом очень простое: зеленой кнопкой электромотор включается, красной — выключается… Попробуете?

Пациент с радостью согласился. С помощью Наташи он перебрался в кресло, несколько минут поупражнялся под ее руководством, а потом, как заядлый конькобежец-фигурист, начал ездить по комнате. Девушка провожала его доброжелательной улыбкой.

К вечеру следующего дня Северсон в самоходном кресле был впервые вывезен на свежий воздух.

Вокруг было тихо-тихо. Заходящее солнце щедро золотило белые стволы березок. Сизые ели стояли задумчивые, молчаливые. Повеяло запахом сосновой хвои — таким знакомым и родным, что у Северсона даже дыхание перехватило.

Он порывисто обернулся к Наташе, шедшей рядом с его креслом.

— Ну, скажите хоть теперь: где я?

— Вы — в России, — сказала она спокойно. — Вас спасла наша экспедиция.

— В России… — Северсон погладил щеку, посмотрел через плечо назад, на клинику. Настоящий дворец! Дворец из алюминия и стекла! Но самое главное не то, из чего он построен, а как. Поражала неожиданная, дерзкая красота этого сооружения. Никогда до сих пор Северсон не видел ничего похожего, а если бы его спросили, что это за архитектурный стиль, — он ответил бы только одно: «Неземной!..» И вот этот дворец построен в России, которая только-только поднимается на ноги после разрухи?!

— Этот дворец для вас построили американцы?

— Почему американцы? — удивилась Наташа. А потом спохватилась. — А, понимаю вас!.. Нет, мы сами. Честно говоря, мне этот стиль не нравится. Сейчас строят лучше.

«Сейчас строят лучше! — подумал Северсон. — Получается, что этот дворец построен не сейчас. А когда же?»

Ему стало немного страшно. С того дня, когда он впервые осознал себя, прошло так мало времени, а в памяти невольно накапливается все больше необъяснимого, раздражающего. Ну, пусть будет так: он попал в Россию, лечится в каком-то привилегированном заведении. Конечно, он совсем не знает жизни большевистской страны… Но откуда такой уровень техники?.. Почему Наташа, которая безупречно знает норвежский язык, то и дело употребляет совсем непонятные слова, или как-то странно искажает смысл знакомых?

— Наташа, сколько времени я болел?

— Долго, дружище!.. — она улыбнулась, приложила палец к губам. — Помните приказ академика Тарабкина? Ни слова о болезни!.. Все — потом, когда выздоровеете.

Что же, пускай — потом. Но эта обстановка таинственности уже начинала угнетать Северсона. Нигде ни газеты, ни книжки — запрещено. Телевизор почему-то испортился. А Наташа не отходит ни на шаг. Она очень мила и заботлива, но слишком увлекается научной фантастикой. Все время рассказывает такие вещи, которые и Жюлю Верну не снились: то про путешествия в другие звездные системы, то про атомную энергию. Вот как-то рассказала про машины, которые умеют играть в шахматы, писать музыку и стихи, решать самые сложные задачи. Увлекшись, она даже сказала, что ее подруга работает на такой машине. Северсон сделал вид, что не заметил этой оговорки.

Фантастика фантастикой, но ведь у этих русских действительно творятся чудеса! Откуда они взяли столько самолетов, да еще каких! К сожалению, не удавалось посмотреть на них вблизи — они едва мелькали крапинками в бездне неба, но скорость у них — невероятная. Куда до них бедняге «Латаму»!

Северсон поправлялся с каждым днем. Скоро самодвижущееся кресло стало ни к чему — он уже и так крепко держался на ногах. Продолжительность прогулок по парку все увеличивалась, а однажды Наташа повела его в гости к своим знакомым, которые жили в большом красивом коттедже на опушке бора. Вернулся он оттуда совершенно потрясенным.

Что случилось с миром?.. Что произошло с ним самим? Северсон долго сидел, не двигаясь, не включая света в комнате, и смотрел на залитую зеленоватыми лучами луны аллею парка. Переполненный впечатлениями пережитого дня, он все еще не мог осмыслить увиденное и услышанное, и в то же время хотел навсегда запечатлеть в сознании неповторимое ощущение встречи с неизвестным и необъяснимым; стремился поделиться с кем-нибудь своими мыслями.

Почти подсознательно он пересел к столу, включил свет и начал писать письмо своему другу в Норвегию — другу, который уже давным-давно состарился и умер. Это было письмо в прошлое, письмо в никуда, но пробужденный от ледяного сна человек даже не подозревал об этом.

«Действительность превзошла все мои ожидания, дорогой Альберт, и вообще все, что человек может вообразить. Может, меня обманывают, или я сошел с ума и вижу не то, что есть на самом деле, но скажу тебе: тут, в России, люди живут так роскошно, что им позавидует любой из наших богачей!

Сегодня я посетил один коттедж и, скажу тебе искренне, был просто потрясен. Только теперь я осознаю, какая высокая квартирная плата должна быть в таком доме! А со слов моего милого гида Наташи — так в России живут все. Ничего, ничего не понимаю!