Сигизмунд: Вечный крестоносец - [22]

+ Успокойся… +

Голос дышал в его разуме, мягкий, удушающий. Он ощутил, как сознание ведьмака душит его мысли. Он ощутил гордость этого существа: оно всегда было выше других, способно формировать и складывать мир так, как ему хотелось. И ещё оно было сильным. Оно знало, что победит даже сейчас, когда огонь и смерть подошли к его порогу. В конце концов, это был один из хозяев этого мира, формирователь реальности. Всё остальное было в его распоряжении. Сигизмунд ощутил, как задвигались его конечности, как поднялось оружие. Он пытался остановить движение своих рук, но падал и падал в бездну собственного разума.

+ Успокойся. Ничего нельзя сделать, ты ничего не должен делать, ты ничего не можешь сделать. Пусть всё идёт своим чередом. + Ранн и другие воины смотрели на него, их движения были медленными, как патока. + Это твой последний сон. Я обещаю, что он будет приятным. +

Пусть всё идёт своим чередом… лечь в грязь и пыль. Не нужно продолжать. Нет смысла. Выход, выход, которым он мог воспользоваться прямо сейчас. Лежать и никогда не вставать, не нужно жить той жизнью, которую уготовила ему судьба.

Он почувствовал удар приказа ведьмака, но за этим стояло что-то ещё: слабость. Не просто слабость высокомерия, но слабость воли и разума, доведённых до предела.

В мёртвой тишине своего разума Сигизмунд заговорил:

Нет, сказал он, и словно это слово стало звеном, разорвавшимся в цепи, хватка на нём ослабла. Он повернулся. Огонь, наполнявший воздух, разлетелся в клочья. Ослепительный свет и густая тень пронеслись по залу. Время замедлилось, словно вышло из синхронизации с реальностью. Куски разбитого камня летели по воздуху, светясь телекинетической силой.

Тогда Сигизмунд по-настоящему увидел врага. Ведьмак сидел на кресле из зелёного камня в центре зала. Он был стар, одна глазница пуста, кожа на лице сморщилась и стянулась, подбородок свисал на впалую грудь. Он был похож на труп, но воздух вокруг него потрескивал, когда он делал вдох.

Сигизмунд ощутил, как присутствие ведьмака в глубине его разума снова усиливается. Глаз старика был прикован к нему, чёрный булавочный укол, нацеленный, как жерло пушки. Сигизмунд ощутил, как призрачные пальцы впились в его разум в тот момент, когда его рука сжала шею сморщенного человека. Онемение пробежало по руке. Броня перчатки и руки обуглились до локтя. Он ощутил, как разрушение потянулось к нему, подобно молнии, в мгновение ока разразившейся во время грозы.

Его кулак сжался. Раздался звук ломающейся кости, а затем наступила тишина и пепел падал с воздуха.

Гончая Войны умирал. Кусок камня, брошенный телекинетической силой со скоростью, превышавшей скорость звука, оторвал правую сторону его тела. Кровь лилась быстрее, чем успевала сворачиваться. Легионер всё ещё пытался встать. Сигизмунд начал двигаться к нему, но Сай оказался рядом первым. Сержант Гончих Войны положил руку на плечо воина, и прикосновение и жест успокоили умирающего.

Не прошло и минуты с тех пор, как умер колдун, но в пылавшем храме воцарилось спокойствие. Оживлённая мёртвая плоть развалилась на куски. Вокс-частоты снова включились. Вокруг вершины горного города силы Империума приближались к последним верандам и башням ведьм-тиранов. Приказы заключались в том, чтобы держаться, обеспечить уничтожение противников и заняться потерями.

— Хал, сюда, — позвал Сай. Один из Гончих Войны подошёл и опустился на колени рядом с умиравшим воином. Сигизмунд уже обратил внимание на Хала; его левая рука была жемчужно-белой от плеча до пальцев, а на предплечье он носил редуктор, символ апотекария легиона. Апотекарии сражались бок о бок с братьями по легиону, которых они опекали, но большинство из тех, кого Сигизмунд встречал в качестве посвящённого, отличались отчуждённостью, как будто они держали часть себя отдельно от военного ремесла. Не Хал. Как и у остальных Гончих Войны, его доспехи покрывал слой тёмной запёкшейся крови. Сигизмунд наблюдал, как апотекарий опустился на колени и поднял редуктор. Цепные лезвия на перчатке включились. Сай сжал окровавленную руку умиравшего воина.

Апотекарий поднёс лезвие редуктора к нагруднику воина. Один удар, и он начнёт прорезать керамит, кости и плоть, чтобы Хал мог вытащить прогеноидные железы из груди брата по легиону. Железы используются для того, чтобы вырастить больше людей в Гончих Войны. Сигизмунд и раньше видел, как это делали с мёртвыми, но никогда с теми, кто ещё не скончался от ран. Он опустился на колени, склонил голову и прижал кулак к нагруднику. Позади него Ранн и оставшиеся в живых из их отделения тоже опустились на колени.

— Ты готов, брат? — спросил Сай.

Умиравший Гончая Войны кивнул.

— Ты будешь жить в войне, — сказал Хал и выдвинул клинки.

Битва закончилась до того, как свет начал меркнуть. Ведьм-тиранов не стало, а с ними и серьёзного сопротивления. Жители города начали выходить из своих укрытий. Все выглядели оборванными, злыми и напуганными. Сигизмунд увидел одну, девочку не старше десяти лет. Она застыла, когда заметила его, широко открыв глаза. Затем она сделала знак рукой, повернулась и побежала. Он смотрел ей вслед и думал о выражении ужаса и вызова в её глазах; это было похоже на воспоминание, вспышку молнии, показывавшее Смерть под дождём.