Сидящие у рва - [30]

— Трусы! — крикнул великан. — Вы оставили поле боя и трусливо бежали!

— А как здоровье князя Руэна? — язвительно спросил Амгу.

— Князь жив и здоров, аххумский пес! — проревел великан.

— Почему же его не видно среди сражающихся?

— А потому, — загремел великан, выходя из терпения, — что среди вас для него нет достойного противника!

— Значит, князь отправился на поиски более достойных, — сказал Амгу. — И путь ему, видимо, предстоит неблизкий.

Великан взревел и пришпорил коня.

Позади Амгу стояла добротная сосна, и именно в ее ствол Амгу предусмотрительно упер древко своего копья. Великан не успел охнуть: конь помчался прочь без седока, а намутец, выкатив глаза, медленно сполз с копья и рухнул спиной на желтую дорогу.

С неистовым воем намутцы ринулись вперед. Дорога здесь была очень узкой, намутцы скучились так, что не могли развернуться, когда черепахи отпрянули в стороны и передние конники прямиком ухнули в огонь.

Жалобно заржали лошади, крики горевших заживо и треск огня слились в оглушительный шум, добавивший сумятицы. Намутцы никак не могли разъехаться, всадники сворачивали с дороги в стороны, и тут же падали под копьями и мечами каулов.

Но вот в бой вступила пехота и стала теснить черепах к жадно поглощавшему расстояние огню. Жар был уже невыносим, Амгу приказал отступать через лес вправо, к берегу моря.

Когда бессмертные вырвались из леса, их встретили данахские цепи, выстроившиеся вдоль самого берега.

Каулы вновь оказались меж двух огней.

Амгу вырвался вперед, и, привстав в стременах, крикнул на гортанном наречии каулов:

— Мы в кольце! Примем последний бой! Строиться в большую черепаху!

Остатки каульской сотни выстроились тремя кольцами. Враги теперь были со всех сторон. Намутская конница, выбравшись из леса, остановилась, наблюдая за последним сражением.

Первые ряды данахцев присели. Позади них стояли арбалетчики.

Множество железных стрел, невидимых в полете, прошило аххумские щиты. Первое кольцо сильно поредело. Каулы перестроились и все три кольца резко уменьшились.

Арбалетчики неторопливо перезарядили оружие.

Еще залп. Новые трупы усеяли прибрежный песок, а кольца сжались сильнее.

В центре колец раненый Амгу стоял спиной к спине Уббаха. Уббах сжал левой рукой меч, правая бессильно висела, и по ней медленно стекала кровь, просачиваясь из-под данахского щита.

И еще залп.

И тогда, когда от каулов осталась лишь небольшая горстка, с воплями бросились вперед данахские копьеносцы.

То, что не довершили железные стрелы — довершали копья. Каулы еще сопротивлялись, еще пытались вступить в единоборство, но их мечи были слишком коротки и слишком затуплены.

— Ушаган! — прошептал Амгу. И когда перед ним вырос улыбающийся во весь рот бородатый данахец, Амгу дотянулся до его рта мечом.

Потом началась свалка. Данахцы лезли к Амгу, пытаясь достать его мечами. Мертвый Уббах, пронзенный копьем, стал словно вторым щитом Амгу, защищавшим его со спины. И Амгу яростно отражал удары, боясь сойти с места, чтобы мертвый Уббах не упал.

Уббах не падал, казалось, дух его решил помедлить, дожидаясь духа Амгу. Ждать оказалось недолго.

Данахское копье пробило щит и с силой ударило в панцирь. Амгу пошатнулся, и тут же что-то невыносимо раскаленное вонзилось ему в шею, и что-то еще ударило по руке, а потом удары стали сыпаться один за другим.

Амгу медленно падал, слишком медленно для мертвого.

Ведь он был дважды бессмертным.

Амгу открыл глаза и хотел поднять меч, чтобы поразить особенно нахального данахца, который, склонившись над полутысячником, пытался стащить с него богатый золотой пояс с кинжалом.

Меч не поднялся, и взглянув, Амгу увидел рядом с собой свою отсеченную руку, сжимавшую рукоять обломанного меча.

Тогда другой рукой Амгу дотянулся до кинжала, вытащил его из ножен и воткнул в живот данахца. Данахец открыл рот и повалился прямо на Амгу.

— Руку и меч!.. — прошептал Амгу, но его никто не услышал, ибо и губы его уже были мертвы.

Невероятным усилием Амгу сбросил с себя труп данахца.

Вокруг него стояли воины и смеялись. Амгу хотел встать — и один из воинов тут же отсек ему ногу громадным данахским топором.

Амгу подтянул другую ногу, ему уже почти удалось приподняться — но топор взметнулся и опустился снова.

Амгу приподнял руку с окровавленным кинжалом, и вдруг увидел, что рука легко отделилась от плеча и отлетела под ноги гогочущим воинам.

И тогда Амгу стал взлетать. Он поднимался все выше и выше, вот уже взору его открылась гора трупов, наваленных вокруг Уббаха, трупы каулов вперемежку с трупами данахцев, и еще он увидел свое разрубленное на части тело, залитое кровью, будто куски свежего мяса, приготовленного для жертвоприношения. Потом он увидел полоску желтого песка и бескрайний синий простор, в котором с криком висели чайки, и еще был горевший лес, и еще — голубая вода, сливавшаяся с ослепительным небом, и бесконечные поля с белыми домиками, утопавшими в садах, и далекие-далекие, в дымке, горы.

А потом Амгу оказался перед темными скользкими ступенями, уводившими вверх, и он пошел по ним, оставляя позади страх, печаль и тревогу, и еще — смутные бормочущие тени, среди которых он то и дело узнавал знакомые лица. «Дальше, дальше» — шептал Иггар белыми губами; «Дальше, дальше» — шептал Агар, закрывавший лицо черными руками; глухонемые каулы, зарезанные по приказу предателя, кивали ему и показывали руками: «Дальше, дальше»; «Дальше, дальше», — отрешенно улыбался Уббах;