Сидя в огне - [45]

В некоторых этнических группах поощряется молчание. Есть индивиды, склонные к молчанию. Другие отмалчиваются, чтобы сохранить нейтральность. Некоторые не выносят, когда их подгоняют. В качестве фасилитатора вы не должны делать поспешных заключений о том, что любой молчащий человек непременно в прошлом пострадал от произвола. И тем не менее люди, которых оскорбляли с глазу на глаз или публично, обычно бывают заторможены, когда их просят озвучить свое мнение.

Поскольку открытый форум это опыт глубокой демократии, для его успеха необходимо добиться, чтобы все почувствовали, что их взгляды важны, а это, в свою очередь, требует активности со стороны всех участников. Чрезвычайно важно на таком собрании дать себе достаточно времени для того, чтобы обратиться ко всем отмалчивающимся, спросить их мнения и попросить их о помощи. Важно также помогать тем, кто просит помочь им оправиться от страхов.

Излишняя говорливость. Некоторые компенсируют прошлые переживания, когда высказываться было небезопасно, тем, что сегодня, когда это безопасно, они непрерывно говорят. Такая говорливость тоже может служить сигналом того, что в прошлом оратор был жестоко обижен.

Псевдоконсенсус. Группы, бывшие жертвами общественного произвола, иногда не способны сконцентрироваться на решении руководителя или согласиться с ним. Пассивность и апатия могут указывать на историю насилия. Сбои в функционировании демократических стран и организаций зачастую связаны с тем, что люди, мучимые страхами или лишенные надежды, не высказывают своих взглядов. До тех пор пока все не будут высказываться свободно, консенсус будет лишен смысла.

Преувеличенная адаптация. Когда кто-то слишком «хорош», это тоже может быть симптомом общественного гнета по отношению к нему. Произвол, каким бы он ни был — публичным или личным, физическим или психологическим, — заставляет вас сомневаться в собственных реалиях и чувствовать себя неправильным, скверным, не имеющим ценности. Вы плывете по течению и храните молчание, потому что инакомыслие может навлечь на вас неприятности, вы не рискуете, потому что боитесь ответного удара. Некоторым бесправным группам — как в демократических, так и в тоталитарных режимах — безопаснее умертвить свои чувства, подавить свои потребности и хранить внешнюю невозмутимость.

Помню женщину в Москве, которая улыбалась, когда ее подвергали критике во время группового процесса. В какой-то момент я спросил ее, как она может улыбаться. И тогда она сказала, что над ней регулярно издевалась ее свекровь. Она твердо усвоила, что не должна давать сдачи, потому что свекровь нельзя критиковать ни при каких обстоятельствах.

— Почему нельзя? — спросил я.

Женщина улыбнулась и сменила тему разговора. Я решил проявить уважение к ее решению ничего больше не рассказывать перед группой, но после процесса поговорил с ней снова. Оказалось, что ее жестоко третировали прихожане ее церкви за то, что она не подчинялась ее правилам. В результате она с самых ранних лет приняла решение всегда «подставлять другую щеку», лишь бы уцелеть в ситуации общественного гнета.

Ригидная любезность имеет глубокие корни. Фасилитаторы должны распознавать в ней технику выживания.

Страх перед призраками. Общественный гнет порождает призраков — силы, которые можно почувствовать, но нельзя увидеть. Например, в Восточной Европе в начале 1990-х годов уже после того, как КГБ был расформирован, многие все еще боялись «диктатора», «секретную полицию» и шпионов, которых, несмотря на то что физически они не присутствовали, люди чувствовали и боялись как отвратительных невидимых призраков. Люди постоянно проверяли свои комнаты и телефоны, чтобы убедиться, что их личные взаимодействия не являются объектами наблюдения.

Страх перед призраками всегда каким-то образом оправдан. Он происходит от общественного гнета, имевшего место в прошлом. Кроме того, он обычно связан также с полярностями, которые непосредственным образом не представлены в поле здесь и сейчас. КГБ больше не функционирует, однако в Восточной Европе люди выполняют функции собственной цензуры и полиции. Поэтому многим восточным европейцам, пострадавшим от советского режима, с таким трудом даются сегодня высказывания против диктатуры.

Устранить диктатуру не так-то просто. Таксист в Варшаве рассказал нам с Эми, что новое демократическое правительство еще более диктаторское, чем прежнее, коммунистическое, в «охоте на ведьм», которую оно развязало против прежних партийных лидеров. Он жаловался, что новое правительство не предоставляет людям социальной безопасности и медицинского страхования. Этот человек был не способен разглядеть огромные преимущества нового строя, потому что над ним все еще довлел призрак диктатуры.

В странах, в которых существовала тайная полиция или действовал явный диктаторский режим, распознать этих признаков сравнительно нетрудно. Однако такие же доминирующие и репрессивные призраки имеются в любом месте и в любое время. Вы чувствуете силы произвола, хоть они и невидимые, потому что из-за них общественная атмосфера напряжена и лишена юмора. Вы замечаете их существование, так как нет смеха, нет веселья. Люди молчаливы, угрюмы и подозрительны. Им неведомо, где находятся силы произвола, и они адаптируются к такой ситуации, учась не повышать голоса, подавляя свои идеи, становясь пассивными и мрачными.