Сидр для бедняков - [38]

Адри варила кофе. Блекер слышал, как она несколько раз снимала кофейник с плиты. Опять получится бурда.

— Петер, — позвала она.

Мальчик притворился, будто не слышит, и с нарочитым интересом смотрел сельскохозяйственную передачу.

— Ну хватит, — сказала Адри, появившись в гостиной.

— А Петер хочет еще посмотреть, — умильно упрашивал он.

— Не канючь, уже насмотрелся, — отрезала мать и включила свет.

Петер начал было отбиваться и даже заревел от обиды, но Адри схватила его и унесла в детскую.

Блекер пошел в кухню и налил себе кофе. Потянувшись к сахарнице, он вдруг с радостью почувствовал позыв: сейчас все будет в порядке. Он бросился в туалет. В соседней комнате жена укладывала спать детей. Одетые во фланелевые пижамки, укрытые теплыми пушистыми одеяльцами, они хныкали, не желая засыпать.

Блекер встал и перевел дух. Как он и ожидал, резкая боль. Пришлось дважды спустить воду, чтобы смыть следы на унитазе. Сжав ягодицы, он тихонько пошел с чашкой кофе к своему креслу.

— Ну вот. Заснули наконец, — сказала Адри.

Обычно он спрашивал: «Здорово вымоталась?», но сейчас не было сил произнести даже эти два слова. Будто налитый свинцом, лежал он в кресле. Она заметила.

— Ты что, устал? Какая это программа? Первая? — Блекер не отвечал. — Виллем, какая программа?

— Понятия не имею, — вяло пробормотал он.

Адри встала, включила свет, посмотрела.

— Вторая, как всегда. Ну и ладно. — Она снова повернула выключатель. — Кофе хочешь?

Бурды, подумал он и, не удержавшись, произнес это вслух. Она не поняла.

— Так хочешь или нет?

Он кивнул.

Адри поставила чашку на стол, налила кофе, положила три ложечки сахара.

— На, — сказала она, протягивая ему чашку.

У самого своего лица Блекер увидел красные пальцы с короткими ногтями в белых точечках и поспешно схватил чашку, стараясь не коснуться руки Адри.

— Боишься отнимут, — проворчала она.

Блекер неопределенно хмыкнул и поставил чашку на подлокотник.

Он спал, пока жена не растолкала его.

— Пора ложиться.

И почему это дети так буйствуют по утрам? — со злостью думал Блекер, уставившись на свой бутерброд, раскисший в луже пролитого Петером молока.

— Никак за ними не уследишь, — вздохнула Адри и пошла за тряпкой. Вернувшись, она быстро промокнула край стола, а то молоко уже закапало на пол. И вдруг заволновалась: — О! Уже восемь!

— Мне нужны носки, — сказал он.

— Сам, что ли, не можешь взять! — огрызнулась жена.

Могу и сам, подумал Блекер и пошел в спальню. Внизу в комоде лежала куча черных носков. Он тщательно выбрал пару хлопчатобумажных, потому что в нейлоновых, которые ему вчера дала Адри, страшно потели ноги.

Парикмахерская уже открыта. Журчала вода, слышалось бодрое щебетанье радио, которое обычно будило его по субботам. Больше всего раздражает то, чему нельзя воспрепятствовать. Можно привыкнуть к уличному шуму, но не к текущему крану. Это он понял сразу, как только они здесь поселились, но от понимания легче не стало. А по вечерам его раздражал запах парикмахерской. О том, чтобы выспаться, и речи быть не могло. Каждый раз он думал, что им не мешало бы по крайней мере позаботиться о звукоизолирующем перекрытии. Можно бы, конечно, дать объявление насчет обмена. Да где уж ему. Он слишком ленив. С трудом, кряхтя, он натянул чистые носки.

В прихожей гудел Петер, крутя руль воображаемого автомобиля. На руках у Блекера оказалась Марион.

— Выходи, — сказала Адри. — Я догоню.

Прижав к себе ребенка и судорожно вцепившись в ручку портфеля, Блекер осторожно спускался по узким ступенькам подъезда.

На улице он прислонился к белой малолитражке. «Такой цвет гораздо безопаснее, — уверяла Адри. — Белую машину всегда легче заметить». Сам-то он редко ездил на ней. Разве что по воскресеньям.

Сквозь бирюзовые тюлевые гардины парикмахерской Блекер видел, как по салону снуют девушки в розовых халатиках. Толстушка, которую он однажды встретил в саду, так перетянула талию — точь-в-точь песочные часы.

Опоздал на семнадцать минут. За эту неделю набралось уже полчаса. Никто ведь не считает, что иногда приходишь раньше или задерживаешься на работе.

Полосы солнечного света падали из маленьких окон на лестницу. Блекер толкнул ногой дверь и вбежал в освещенный лампами дневного света коридор. Куда я бегу? — подумал он. Ведь все равно опоздал. Завидев серую дверь с табличкой «М», он деловито направился к ней. Если зайти в туалет, то опоздание будет на несколько минут меньше, подумал он. Мог же я чуточку задержаться здесь. Но сейчас тут нечего делать, пройду прямо в контору через другую дверь.

Он услышал, как в туалете стукнуло сиденье. Кто бы там ни был, но он пришел на работу вовремя, подумал Блекер. Иначе не рассиживался бы тут. Блекер вымыл руки и посмотрел на себя в зеркало. Тридцать два года, все еще не в штате, мою руки казенной водой. Из кабины вышел Тегелар, взглянул на его отражение в зеркале и быстро отвернулся, закрывая за собой дверь.

— Доброе утро, Блекер, — сказал Тегелар. Он остановился у автомата с мылом, и светло-зеленая струйка потекла в подставленную ладонь.

— Доброе утро, Тегелар, — пробормотал Блекер и, роняя с пальцев капли воды, направился к бумажному полотенцу.