Сидоровы Центурии - [48]

— С кем же тогда утром, пока я спал, разговаривал по телефону отец?! — подумал Павлов, в бессилии рухнул на свою кровать.

Пролежав несколько минут, он вернулся на кухню, достал из холодильника бутылку боржоми и быстро осушил ее до дна. Затем, немного подумав, сделал звонок на квартиру своему другу Терехову, надеясь, что трубку возьмет его сестра десятиклассница Анюта. К немалому удивлению Павлова трубку взял сам именинник, который, оказывается, не сном ни духом, не ведал ни о какой замене заболевшего доцента Кравцова. Выслушав его поздравления, Терехов напомнил ему о том, что в 18.30 он ждет его в Софрино возле вокзала, чтобы отвести к себе на дачу. А потом почему то передал трубку своей сестре Анюте, которая, томно вздыхая и хихикая, поведала ему о том, как сдавала экзамен по сопромату.

— Какой сопромат? Она же школьница! — никак не мог взять в толк Павлов. И еще его поразило, что Анюта говорит с ним, хоть и не понятно о чем, но как с очень близким человеком. Даже звук поцелуя изобразила, шепотом сказав перед этим по-английски: "I love you, my macho!"

Разговор с Тереховыми вначале навел Павлова на дичайшую мысль о том, что он не просто переместился во вчерашний день, а, возможно, нечаянно, попал в параллельную Вселенную. Существование таковой, как утверждал его старший брат Сергей, теоретически возможно, если признать правомерность постулата американского ученого Хью Эверетта о том, что все математические структуры реализуются физически. При этом сон, возможно, является естественным мостом между двумя или несколькими мирами с различными вариантами развития событий.

— В таком случае, — решил он, — было бы очень интересно узнать, где, а главное с кем он провел эту ночь? При этом взгляд его случайно остановился на настенном календаре с цветочками. Он точно помнил, что на нем были изображены красные гвоздики. На календаре, который перед собой увидел, были изображены подсолнухи. А год на нем был указан не 1978-й, а 1980-й. И Павлов чуть не упал со стула.

В это время он услышал, как открылась входная дверь. Это его отец вернулся из булочной. Дождавшись, когда он зайдет на кухню и присядет передохнуть, Павлов спросил его, помнит ли он, как два года тому назад тоже в мае месяце провожал его в командировку в Новосибирск? Отец пристально посмотрел на него, изобразив на своем лице удивление, потом испуг, сильно побледнел и схватился за сердце. Павлов вначале опешил, а потом вскочил из-за стола, чтобы помочь отцу. Но вместо отца его руки обхватили пустоту, а свет в квартире и за окном внезапно стал меркнуть, как в зале кинотеатра перед началом демонстрации фильма.

IV

Павлов услышал стук колес, почувствовал затекшей шеей неудобство своего спального места, и понял, что его пребывание в родном доме и встреча с отцом, это — всего лишь сон, хотя и очень похожий на явь. В голове мелькнула тревожная мысль:

— Не случилось ли что с батей?

Он открыл глаза, понял, что уже утро и взглянул на свои "командирские" часы.

— Семь сорок, — пробасил уже успевший умыться и даже опохмелиться Фишман и почему то засмеялся.

— Доброе утро, Димочка! — радостно приветствовала его пробуждение сидевшая рядом с Фишманом Мелисса.

— Сидим, не шелохнувшись, как мыши, ждем, когда ты проснешься, — сообщила Наденька, свесив голову с верхней полки.

— "Это что за война? Я вам покажу, как будить Колдуна!" — поприветствовал своих попутчиков Павлов, пародируя Эдуарда Асадова.

Несмотря на большое количество употребленного накануне алкоголя, Павлов чувствовал себя в норме. Но от заботливо предложенной Мелиссой бутылки "Боржоми" не отказался. Мелисса перебралась к нему поближе, а Наденька слезла с верхней полки и села рядом с Фишманом. Павлов заметил, что Наденька сменила имидж. Вместо шикарного халата в восточном стиле на ней был плотно облегающий фигуру темно-синий спортивный костюм с эмблемой на правой груди, изображающей государственный герб, и красной надписью — СССР — на спине. Не дать, ни взять — член женской сборной команды страны по олимпийским видам спорта.

Боржоми оказалось хоть и теплым, но очень шипучим. Отхлебнув прямо из бутылки несколько глотков, Павлов поинтересовался у Наденьки, когда она собирается обмывать свою золотую медаль, и нет ли в их команде вакансии массажиста? Не успела Наденька объяснить, в результате каких хитросплетений бартерного обмена, она стала обладателем спортивного костюма члена сборной команды СССР, как в купе постучали. Наденька открыла дверь. Вошла проводница Алина и предложила чай с печеньем и свежие сливки.

— В Кирове сливки купила во время остановки. Может, Аркадий Моисеевич желают откушать? — спросила она и кокетливо улыбнулась.

— А почему только мне? У нас еще есть один котяра, — пошутил Фишман, намекая на Павлова.

— Так они, наверное, только от бешеной коровки сливки потребляют, — засмеялась Алина, намекая на то, что место возле Павлова, к сожалению, уже занято Мелиссой.

— Нетушки, нетушки, — возразил Павлов, — вначале физиологические процедуры.

— Только, пожалуйста, не со мной! Мне еще чай по вагону разносить, — продолжала острить Алина, чтобы поднять настроение так понравившихся ей пассажиров и довести до сведения одного из них, что ее сердце свободно, а двери ее купе — всегда открыты.