Сидни Шелдон. Узы памяти - [23]

В этом досье мало что могло привлечь внимание, но именно это и устраивало сэра Эдварда Мэннинга. Как все старшие государственные служащие, он считал министерство внутренних дел своим королевством – министры приходят и уходят, а сэр Эдвард и его штат остаются постоянной принадлежностью министерства, именно они на самом деле правят страной. Досье МИ-5 было толстым, как Коран, и куда более пикантным, чем это. Сэр Эдвард служил при пяти министрах внутренних дел, лейбористах и консерваторах, и у всех пятерых в шкафах таилось куда больше гремящих костями скелетов, чем в средних размеров лондонской братской могиле, где когда-то хоронили умерших от чумы. Твердых доказательств против них не было, разумеется, и в обязанности сэра Мэннинга входило сделать все, чтобы они и не появились, – одна из тех областей, в которых интересы его и политических хозяев совпадали. Совсем как вестминстерский вариант детской игры «Змеи и лестницы». Но только здесь змеи обычно добирались до вершины – мужчины и женщины, которые сбрасывали кожу скандала так легко, как угри в море масла.

Алексия де Вир была другой. Ее досье – такое тонкое, что практически кажется листовкой. До прошлого года, когда ее билль реформы приговоров и наказаний заслужил осуждение всей прессы, миссис де Вир была практически невидимой. В досье – вообще ничего до записи о коротком пребывании на посту секретаря члена парламента. С тех пор прошло несколько ничем не примечательных лет службы в местной политической организации до необычайно удачного брака с богатым британским лордом и получения бесплатного пропуска в верхние эшелоны власти. Двое детей, дочь – никчемная неудачница (попытка самоубийства Роксанны де Вир была единственным ярким штрихом в идеальной истории семейной жизни). Залогом довольно успешной политической карьеры, вне всякого сомнения, была личная дружба миссис де Вир с Генри Уитменом, новым премьер-министром. И это крайне беспокоило сэра Эдварда Мэннинга. Что, спрашивается, общего у стареющей миссис де Вир с молодым, только что женившимся лидером партии? Тут должна быть связь, но будь он проклят, если понимает, что к чему.

Ничего, абсолютно ничего не дает понять, почему Алексию де Вир вытащили из ничтожного министерства тюрем и назначили министром внутренних дел.

«Где мертвые тела, враги, которых она встречала на пути, когда так ловко и бесшумно карабкалась по намазанному жиром столбу? Где те наземные мины, спутанная паутина неразорвавшихся бомб, между которыми нужно аккуратно пройти, чтобы не наткнуться?»

Досье Алексии было интересным не содержанием, а тем, о чем оно умалчивало.

«Эта женщина что-то утаивает от меня. Но я ее разоблачу. Мне нужно защищать министерство и нашу работу. Нужно узнать, кто она и какого черта здесь делает».

– Доброе утро, Эдвард. Вы сегодня рано.

Человек с менее крепкими нервами подскочил бы. Сэр Мэннинг спокойно закрыл досье, сунул в ящик стола и растянул ястребиное лицо в улыбке.

– Вовсе нет, министр внутренних дел. Уже почти восемь.

Он сам просил нового босса называть его по имени и не трудиться упоминать титул, но раздражался каждый раз, когда она делала это. Возможно, дело в бьющем по нервам псевдоаристократическом выговоре. Или в том, что Алексия де Вир – женщина. Сэр Мэннинг и раньше работал на женщин, но никогда по своей воле. И хотя скрывал свои сексуальные предпочтения, по правде говоря, находил женщин омерзительными.

– Я бы хотела, чтобы вы называли меня Алексией.

– Знаю, министр внутренних дел. Если не сочтете дерзостью, должен сказать, что вы выглядите немного усталой.

Алексия поймала свое отражение в окне и поморщилась. Он не шутил. Глаза распухли и покраснели, кожа казалась сухой, и каждая морщинка врезалась в кожу глубже, чем неделю назад.

«Говорят же, что высокая должность старит. Может, процесс уже начался».

– У меня была трудная ночь.

– Мне жаль это слышать.

– Кто-то приехал в мой дом. Мужчина. Он хотел поговорить со мной. Но к тому времени как я подошла к привратницкой, он исчез.

Сэр Эдвард нахмурился:

– И вы не знаете, кто это?

– Точно не знаю, но подозрения у меня есть.

Алексия коротко рассказала о деле Санджая Патела и угрозах, которые получала потом.

– У нас есть его изображение на пленке, хотя качество ужасное. – Она вынула из портфеля серебристый диск и протянула ему.

– Превосходно. Я немедленно перешлю это в службу охраны. Так или иначе, нужно позаботиться о вашей безопасности. Встреча с главой охраны назначена на пятницу в три. Может это подождать до пятницы?

– Конечно, – кивнула Алексия. – Так или иначе, все это пустяки. Я не волнуюсь. А теперь за работу.

В голове звучали чьи-то голоса. Голоса, которые он узнавал. Голоса из прошлого. Его лучший друг. Его жена. Бывшая жена. Его дочь. Голос дочери всегда успокаивал, вызывал улыбку. Но очень ненадолго. Потому что был еще тот голос.

Иногда он думал, что это голос Господа, полный праведного негодования. Но чаще всего он походил на голос дьявола: искаженный, зловещий, нечеловеческий. И он точно знал, что это голос страха. Голос, твердивший ему ужасные вещи, требовавший от него ужасных поступков. Голос, который нужно удовлетворить. Которому нужно подчиняться. Но как он мог подчиниться, если ему даже не дают ее увидеть? Алексия де Вир была неприкосновенна.