Сид Кампеадор - [67]

Едва мусульмане перешли толедскую границу, как перед Консуэгрой они встретили Альфонса. И вновь альмо-равидская тактика оказалась губительной для христиан: «В их авангарде, — сообщает «Китаб аль-иктифа», — Всемогущий распространил смятение», и мусульмане наголову разбили их. Там погиб сын Кампеадора. Этот разгром произошел в субботу, 15 августа 1097 г., в день Богородицы; король Альфонс бежал в Консуэгру, и альморавиды осаждали ее восемь дней, пока наконец не ушли.

В области Толедо случилась и еще одна беда. Прежде чем вернуться в Африку, Юсуф отправил своего сына Ибн Айшу, губернатора Мурсии, в окрестности Куэнки; здесь альморавидский полководец сразился с Альваром Аньесом, командующим на территории, начинающейся от крепостей Сорита и Сантавер, и разгромил его, разграбив христианский лагерь и взяв богатую добычу.

Новое вторжение альморавидов в Валенсию. Поражение при Альсире

Победив при Куэнке, Ибн Айша двинулся во владения Сида. Несмотря на поражение при Байрене, альморавиды не могли забыть о Валенсии, «соринке в глазу Юсуфа». Ибн Айша пошел к Альсире; там он встретил отряд из войска Кампеадора и разбил его, нанеся почти сокрушительное поражение.

Когда беглецы из Альсиры достигли Валенсии, Сид опечалился чуть не до смерти. Несчастье, постигшее его вассалов, потеря сына, а в довершение всего разгром войск короля и Альвара Аньеса — все это одно за другим легло тяжелым грузом на его сердце, словно непомерная расплата за удачи всей жизни, наполненной чудесными победами. Смерть единственного сына тогда означала не только утрату надежды увековечить себя в грядущих поколениях — это горе усугублялось еще и тем, что влекло за собой непоправимый крах социальной значимости: семья в то время воспринималась не просто как сообщество близких людей, но как необходимая организация, которая обеспечивает своим членам взаимопомощь против агрессии со стороны всех остальных и прежде всего гарантирует месть, обязательную расплату за любое оскорбление, невозможность которой в «Романсеро» в основном и удручает старого отца, разыскивающего на поле боя тело любимого сына:

Будь проклята женщина, родившая всего одного сына;

Если его убьют враги, отомстить за него будет некому.

Сид берет Альменару

Но Сид был еще в состоянии отомстить альморавидам за сына.

Отправив разведку по области Валенсии с целью защитить ее от врагов, он узнал, что альморавидскому каиду Хативы помогали каиды Мурвьедро и Альменары. Сид направился к этим крепостям; он осадил неверный город Альменару, после трехмесячной осады взял его и всех, кто добровольно сдался, выселил из города, позволив им свободно уйти (дата — декабрь 1097 г.?).

В благодарность за победу он заложил там церковь, посвященную Деве Марии, после чего вышел из Альменары, говоря всем, что идет в Валенсию отдыхать.

Под Мурвьедро

Но когда христианское войско вступило в тень Мурвьедро и проходило под вершиной, увенчанной гигантскими укреплениями, массивными башнями и тысячелетними стенами («Муро Вьехо» — «Старая стена»), которые видели еще схватки иберов и карфагенян, Кампеадор поднял руку, остановив своих командиров: в Валенсию они не вернутся, пока не захватят Мурвьедро и там не будет отслужена месса.

Люди Сида немедленно и внезапно осадили город и крепость, верность которых оказалась столь непрочной, и принялись непрестанно штурмовать их, используя мечи и осадные машины. Все входы и выходы для осажденных оказались перекрыты, и они, уже страдая от голода, вступили с Сидом в переговоры, чтобы вымолить у него отсрочку, во время которой они могли бы попросить помощи у тех, кто способен им ее оказать: «Если за это время никто не придет освободить нас из твоих рук, мы станем твоими и будем служить тебе; но имей в виду, что крепость Мурвьедро широко известна, так что сдать ее тебе прямо сейчас мы не можем — если ты не дашь нам отсрочку, мы все скорее умрем, чем сдадимся, и лишь после смерти последнего ты сможешь войти в город». Сид, всегда готовый дать врагам возможность убедиться в их бессилии, согласился, что Мурвьедро по своей военной значимости, превращающей его в центр всего валенсийского мусульманского округа, заслуживает отсрочки; и, уверенный, что горожанам все равно ничто не поможет, он дал им тридцать дней — с 1 по 30 апреля 1098 г.

Отсрочка для просьб о помощи

Мавры Мурвьедро спешно разослали послание за посланием: африканскому императору Юсуфу; его сыну, каиду Мурсии, и другим альморавидским эмирам; королю Альфонсу; Мусгаину Сарагосскому; эмиру Ибн Разину, более всех обязанному прийти, потому что замок принадлежал ему; графу Барселонскому. И пока срок шел, посланцы возвращались в Мурвьедро с такими ответами: все, что велел им передать Альфонс, — чтобы на него не рассчитывали, так как он предпочтет видеть Мурвьедро владением Родриго, чем владением какого-либо мавританского эмира. Мустаин, чью всегдашнюю амбициозность Сид заблаговременно пресек — пригрозив ему смертью, если двинется на помощь осажденным, — ответил: пусть мужаются и достойно борются против сильного врага, но он лично со своей стороны не расположен вступать в схватку с непобедимым воином. Ибн Разин тоже дал очень дельный совет: пусть держатся, сколько смогут, но он прийти им на помощь не сумеет. Альморавидские каиды ответили лучше: они все придут, они с радостью помогут Мурвьедро… но надо, чтобы через море переправился Юсуф, Эмир всех мусульман, ибо они убеждены, что без него ввязываться и бой с Кампеадором бессмысленно. Что ответил Юсуф, мы не знаем, но, судя по тому, какой оборот приняла в свое время попытка помочь Валенсии, могущественный эмир меньше всего желал встречаться с тираном Родриго, на голову которого усердно призывал проклятия Аллаха. Наконец, граф Барселонский ответил осажденным кое-что получше. Этот титул носил уже не бывший противник, а после друг Сида, которому мы посвятили столько строк: к тому времени Беренгер, обвиненный в убийстве брата, как мы уже упоминали, был осужден судом императора Альфонса и как уличенный изменник выслан в Святую землю, и теперь графом стал его племянник, сын жертвы, уже достигший совершеннолетия, которого назовут Раймундом III Великим. В порыве энтузиазма, понятного в его шестнадцатилетнем возрасте, и оценив большую дань, которую заплатили ему жители Мурвьедро, он искренне велел передать им кое-что обнадеживающее: «Знайте, что, хоть я и не осмелюсь сразиться с Родриго, я пойду и осажу его замок Оропесу, а когда он пойдет со мной биться, вы сможете в изобилии запастись продуктами».