Сибиряки - [28]

Полученные в гражданскую войну раны все чаще напоминали о себе, надолго отрывая Танхаева от работы. Вот и теперь целые две недели отлежал он в поликлинике, а вышел — в управлении тысячи новостей: приехал «новый»; Перфильев вернулся из Качуга, как из бани, бегает по ГАИ, ищет акты; «новый» разрешил перепробеги машин, не посчитался с Гордеевым, а сейчас строит в Качуге целый транзит; Гордеев ходит индюком…

«Тце, тце, тце, — озабоченно цокал языком Наум Бардымович, слушая новости. — Приехать не успел, дел принять не успел, по-своему повернул все. Перфильев бездельничал, всего трусил, этот — опомниться не дает, подряд рубит. Хорошо ли это, однако?»

И Танхаев помчался в Качуг.

7

Строительство временного транзита подходило к концу. На расчищенном от сугробов пологом берегу Лены, на обнесенной колючей проволокой ровной площадке высились крыши складов и навесов, двигались тракторы, автомобили, бегали, суетились люди. Визг пил, перестук топоров, гул, шум, крики.

«Тца, тца, тца! — приятно пораженный общим азартом стройки, опять зацокал Наум Бардымович. — Давно такого штурма не видел! Откуда взялось? Горят люди!»

Танхаев прошелся по двору, оглядел пахнущий свежим тесом пакгауз, на крыше которого заканчивали настил плотники, попробовал стеллажи: крепко берется «новый»! И ведь придумал хорошо: есть куда возить грузы!

— Добро пожаловать, Наум Бардымович! — озорно крикнули с крыши. — Осадное положение строим! Теперь удирать будут — штаны на проволоке оставят!

Танхаев весело погрозил кулаком насмешнику.

— Поздняков где?

— Вон он!

Только тогда увидал Танхаев грузную фигуру «нового». Он стоял посреди свободной от машин площадки и, кажется, бездумно смотрел, как плотники ставят ферму. Танхаев подошел к начальнику управления, привычно доложил:

— Парторг Ирсеверотранса Танхаев. Вышел с больничного…

— Здравствуйте, — коротко пробасил Поздняков, небрежно окинув приземистую фигуру парторга. И снова повернул смуглое волевое лицо к возившимся с фермой.

«Хорошо познакомились, — подумал Танхаев, снизу вверх украдкой поглядывая на спокойно сосредоточенный профиль нового начальника управления. — Павлов его хвалил, Перфильев ругал, Гордеев — слова не выжмешь — тоже ругает, однако. Что за человек?»

— Мне нужен начальник пункта, товарищ Танхаев, — неожиданно сказал Поздняков, продолжая следить за фермой.

— Сидоров? — не понял Танхаев. Уж не послать ли его за Сидоровым хочет?

— Сидоров — опытный плотник. А мне нужен начальник пункта. Вы должны знать людей, товарищ Танхаев.

«Крут! — отметил Наум Бардымович. — И прав: плохой начальник Сидоров».

— Решать надо, Алексей Иванович.

— Решайте.

«Тверд!» — мысленно добавил Танхаев.

Мимо пробежал паренек в шлеме.

— Товарищ Сизых!

Паренек вернулся к Позднякову, поправил сбившийся на бок шоферский шлем.

— Что, Алексей Иваныч?

— Еще раз увижу с огнем у стружки, переведу в пожарники.

— Так ведь цигарка же…

— И не болтайтесь… если не надоела баранка.

— Ясно, Алексей Иваныч, — бросил, раздавил окурок обиженный паренек. — Все?

— Идите.

«Строг!» — отметил Наум Бардымович.

— Скажите, товарищ Танхаев, — снова, после длительного молчания, заговорил Поздняков, — верно ли, что недалеко от Баяндая есть хороший деловой лес?

— Есть лес. Иркутский ДОК рубит.

— А что же мы? Так и будем побираться с досками? Я думаю, в Баяндаевском автопункте надо организовать лесопилку. Свой ДОК. Что скажете?

«Хватка!» — удивился Танхаев. Но вслух сказал:

— Я не специалист, Алексей Иванович…

— Я это уже слышал… от Житова. А вы парторг ЦК.

Узкие черные глаза Танхаева нацелились в Позднякова.

— Подумайте, предложите, бюро соберем, решать будем.

— Я прошу вашего мнения, а не решения, — недовольно пробасил Поздняков и, оставив Танхаева одного, пошел к складу.

«Грубоват, — невесело подумал Танхаев. — Тце, тце, тце… Не единоначальник — единоличник, однако».

Но окончательный вывод о Позднякове сделать повременил. Поначалу Перфильев тоже деловым и умницей показался, непорядков уйму нашел, а потом все поняли: фразер и трус редкостный. На одном Гордееве шло хозяйство. Не споро, а шло. Как теперь пойдет? Хорошо ли сделал Поздняков, что перепробеги позволил? Слыхал и Танхаев о стотысячниках, что в Москве такие появились, так они по асфальту ездят. А тут: горы, ступняк, выбоины… Технику не разбить бы. Бюро собрать надо, Гордеева заслушать, Позднякова заслушать надо.

В автопункте Танхаева поразили хаос и неразбериха. Все гаражи, боксы, весь двор забиты машинами, в цехах — и то не во всех — по одному рабочему, командуют сами шоферы: паяют, куют, сверлят — кто во что горазд, кто что хочет! И на ремонте шоферы, и в смотровых канавах шоферы. Одни механики из дневной смены; ни смазчиц, ни слесарей, ни баллонщиков. Грязь, разлитое на полу масло, куски рессор, болты, гайки — всюду! Вот так порядочек!

Танхаев поймал за рукав механика:

— Где ремонтники?

— На стройке, Наум Бардымович.

— Смазчицы?

— Тоже там.

— Сидоров?

— Там же. Труба, Наум Бардымович, кругом труба! Мало, что слесарей забрали, болта выточить некому. А что она, шоферня, может? А все Поздняков…

— Тце, тце, тце…

— Еще не все: нам теперь, механикам, никакой веры не стало, Наум Бардымович! Житья нет! Руки пообломали!