Сибирский триллер. Том 2 - [178]

   — Нет, это сестра.

   — А...а.

   Темы для разговора иссякли, и в это время из палаты вышла Алёна.

   — А вы Лариса? — полувопросительно—полуутвердительно спросила Алёна. — Вы невеста Вадима, да?

   Лариса усмехнулась, и искоса посмотрела на Митю. Ещё документы не подали во Дворец Бракосочетания, а уже весь город в курсе. На этаже остановился лифт, двери распахнулись и из него вышли Тамара Георгиевна и Настя, сразу бросившаяся к Ларисе.

   — Лара, ну что с Леной? Нашлась? — с тревогой спросила она, даже забыв поздороваться с Алёной и Митей.

   — Нашлась.

   — А где она?

   — В палате.

   Настя недоверчиво посмотрела на неё и рванула дверь палаты, с намерением войти туда, но столкнулась с выходившим из неё больным с перевязанной головой.

   — Девушка, вы так поубиваете всех, — поморщившись от боли, недовольно произнес тот.

   — Извините, — бросила Настя и они вместе с Алёной просочились мимо него в палату, в которой, кроме Дениса, лежали ещё трое больных.

   — Не палата, а какой—то проходной двор, — продолжал скрипеть больной им вслед. — Всё ходят и ходят! По ночам ходят, днем ходят, покоя нет!

   Скрипящий больной имел неопрятный вид, и Тамара Георгиевна решила, что это запойный пьяница. Она полагала, что в нейрохирургии лежит большей частью пьянь, пострадавшая в драках. Встречаются, конечно, и приличные люди, вроде её сына, но чаще пьянь с головами, разбитыми их же собутыльниками. Голова — это у них основное место, по которому бьют. Правда, бывают и те, кто сиганёт с мостика в реку, и головой в дно. Ломают себе черепа, шейные позвонки, и позвоночные столбы.

   Сейчас лето — сезон таких травм. Зимой люди большей частью падают и бьются головой о лёд, или лёд падает им на голову в виде сосулек. Но этот тип с пропитым голосом — явная пьянь, и Тамара Георгиевна не сочла нужным ответить скрипящему больному с черепно—мозговой травмой. Да и не стоило портить отношения с соседями сына по палате, поэтому она смолчала и изучающе посмотрела на Ларису. На её вкус, их Леночка была лучше своей подруги, с которой, как она слышала, встречается Вадим.

   — Мы так переживали за Лену, — пожаловалась ей Тамара Георгиевна. — А куда она всё—таки делась?

   — Она и сама не знает, кто и куда её отвёз. Отвезли за город, заперли, а она сбежала.

   Лариса не знала, как рассказать о происшествии, но Тамаре Георгиевне было и этого достаточно.

   — Это действует мафия от шоу—бизнеса, — безапелляционно заявила она. — Хотели, видимо, сорвать ваши выступления. Выступаете где—нибудь?

   Лариса стало неудобно перед Митей, и она скосила на него глаза. Избежать ответа на прямо поставленный вопрос помогла Алёна, вышедшая в этот момент из палаты.

   — Ну, как там? Денис уже в норме? — спросила Лариса.

   — В норме, — кивнула головой Алёна. — Больной уже даже целоваться может,

   — Но я думаю, что целоваться взасос всё—таки больному ещё рановато, — заметила Настя, выходя из палаты вслед за подругой. — При поцелуе взасос резко возрастает давление, что особо опасно при больной голове.

   — А я слышала, что клизмы способствуют снижению давления, — с учёным видом произнесла Алёна. — Так что, возможно, имеет смысл, целуясь, одновременно ставить клизму в целях профилактики.

   — Девочки, как вы можете, — ужаснулась Тамара Георгиевна. — У вас совесть—то есть?

   — Совесть в наше время качество редкое и опасное, — сокрушенно покачала головою Настя, и Лариса с Митей рассмеялись.

   Тамара Георгиевна осуждающе посмотрела на дочь. "Какая ужасная нынче растёт молодёжь", — подумала она. — Циничная, невоспитанная и не сострадательная".

   Митя и Алёна засобирались домой — вчера они поздно вернулись со свадьбы Мельникова и Зои и не выспались. Им уже второе утро приходится дежурить около палаты, но отказ может обидеть Настю. Сейчас, когда Лена, к счастью, уже нашлась дежурить нет необходимости.

   Лариса тоже решила, что оставаться в больнице не имеет смысла, и, попрощавшись, поехала к Вадиму, даже не позвонив ему и не предупредив, что едет. Когда они с Леной собирались в гости к Овчинниковым, то всегда заранее звонили и предупреждали об этом, хотя и ехали к близким для них людям. Тётя Лида вдалбливала им, что в приличном обществе принято всегда согласовывать свой визит, так как у людей могут быть какие—то свои планы. Однако сейчас Лариса не хотела ничего согласовывать. Её волновала сама мысль о том, что она может вот так запросто прийти в чужой дом, не предупреждая, и ей там всегда будут рады.

   Она ехала в дом, который скоро станет её, и у неё будет своя собственная семья, и осознание этого создавало у неё неведомые ранее ощущения. Её там ждут, её там любят, она там своя! В семье Овсянниковых она тоже своя, но по—другому. Эля при каждой встрече давала понять разницу между собою, членом семьи, и Ларисой с Леной — "воспитанницами". Тётя Лида, пытавшаяся умиротворить Элю, относилась к Ларисе и Лене требовательно и нередко отчитывала за малейшие прегрешения, которые, с её точки зрения, они допустили. А в этой семье она была желанна, и там на неё чуть ли не молились.

   Сидя в автобусе, Лариса улыбалась своим мыслям и сидевшая напротив молодая пара, решив, что она улыбается им, тоже улыбнулись ей в ответ. Парень обнял девушку, и та, прижавшись к нему, заговорщицки подмигнула Ларисе. В этот прекрасный солнечный летний день на душе у Ларисы было тепло и радостно. И только подходя к дому Вадима, вспомнила, что в суматохе дня не позвонила дяде Пете и не предупредила о том, что нашлась их подруга Тая, которая должна им позвонить. Ей стало немножко стыдно за то, что опять должна что—то придумывать и обманывать доверчивую женщину. Но всё равно это не испортило ей настроение — её ждал Вадим, с которым они договорились поехать на пляж.