Сибирский Робинзон - [20]

Все было диким и несвойственным для понятий Олеси во дворе у Ильи. Сам бревенчатый дом с печкой, а не очагом внутри, баня с горячей водой, подполье и тот же ледник. Значение ледника она понимала, но эвенки кочевой народ и такие ямы никогда не копали. Эвенки жили родами и так получилось, что ее род вымер, Олеся осталась одна.

Сложно понять человека, который не пьет горячую кровь только что убитого животного, не ест сырую печень и сердце, не отрезает и не жует лакомые кусочки сырого мяса. Совсем необычный шаман с большими возможностями. Илья принадлежал к другому племени и роду, поэтому Олеся считала, что так положено у него и старалась привыкнуть к этому мужчине, который даже внешне не походил на знакомых людей. Она слышала об урусах, живших на далеком юге, но никогда не видела их.

Наступил вечер, и Олеся не знала, что делать. Илья ушел еще утром и не пришел к обеду, не появлялся и сейчас, когда стало темнеть. В это время они обычно занимались сексом и потом засыпали уже в полной темноте. Она прождала его, не заснув до утра, и с восходом солнца отправилась на поиски. Но тщетно, следы обрывались у пещеры холма.

Обычный холм для существующей местности с высотой до тысячи метров, сплошь покрытый лесами. Однако, пещера давала понять, что внутренности холма скалистые и только сверху покрыты землей с соснами, лиственницами и другими деревьями. Пустая каменная пещера размерами с большую комнату обрывала дальнейшие следы. Куда двинулся дальше Илья — не понятно. Безуспешные поиски продолжались три дня и к их исходу Илья появился сам. Внезапно возник в сумерках и унес Олесю на полати…

О многом ей хотелось спросить утром, но знание сотни слов не позволяло понять смысла исчезновения. Да, они уже достаточно свободно общались на бытовом уровне — дай-подай, принеси, ужин, обед, завтрак, мыться, баня, дрова, мясо, рыба… Внезапно Илья заговорил свободно на ее языке, на диалекте ее рода. Ее любимый и почитаемый шаман где-то три дня изучал язык — так посчитала Олеся, не задавая лишних вопросов. Она внимала ему с раболепием и изумлялась услышанному до испуга.

— Хозяйка Вселенной и рода человеческого Буга призывает меня. Завтра перед рассветом я отправлюсь на Чалбон переговорить с другими душами шаманов и познать истину. Ты остаешься одна, Бэе, моя Олеся или пойдешь со мной в другой мир?

Она не торопясь посмотрела на запад, потом на восток, ответила со знанием дела:

— На Чалбоне я могу жить синичкой в гнезде на вершине высохшей лиственницы, а ты станешь жить орлом или лебедем в большом и широком дупле. Мы никогда не пересечемся там и не сможем поговорить. Я не пойду с тобой, Илья, сейчас, но ты должен пообещать мне, что мою душу, когда она отойдет в верхний мир, съешь именно ты.

Илья знал это древнее сказание тунгусов про Чалбон (звезду Венеру), про гнезда синичек (простых людей) и дупла перелетных птиц (шаманов), которые питались душами умерших синичек. К его удивлению Олеся совершенно не переживала об услышанном предложении, прекрасно зная, что на Чалбоне вьют гнезда только еще не родившиеся синички или уже умершие. Только великие шаманы могут бывать там неоднократно.

— Но, может быть, ты хочешь пойти со мной в русские селения, в их большие дома и города, познать совершенно другой мир? Я проведу там значительное время по пути в верхний мир. Потом ты сможешь вернуться обратно сюда.

— Нет, Илья, я не пойду с тобой в дома и города. Настоящие эвенки не живут в домах, духота стен убивает их. Когда мне удастся убить нужное количество оленей, я поставлю чум на месте нашего очага, мне некомфортно жить даже в этом лесном доме. Но его я оставлю — ты великий шаман и после Чалбона придешь ко мне снова. Так мне сказали духи во сне.

Весь день Илья посвятил рассказам и объяснениям. Охота — мужское занятие, но Олеся оставалась одна и должна была делать и уметь все. Перед рассветом она проводила его до пещеры, в которую вошла сама, когда расцвело. Она уже была здесь и не увидела ничего кроме скалистых каменных стен. Ее Илья успешно переместился на Чалбон — прятки в пещере не представлялись возможными. Немного становилось грустно и одиноко, но таков удел великих шаманов.

* * *

Стены развезлись, и Илья вошел внутрь. Не торопясь присел в старинное деревянное кресло, обитое красным бархатом, отделанное золотом и украшенное двумя крупными рубинами наверху по бокам спинки. С грустью вспомнил Олесю, жившую в современном мире понятиями древности. Древний род тунгусов, а по-современному эвенков, не приспособлен к цивилизации и, возможно, вымрет, как вымерли в свое время неандертальцы. Жалко ее оставлять одну, но все же лучше, чем мучить условиями города.

В голове пронеслись события четырехдневной давности. Он шел, не задумываясь, пока не уткнулся в пещеру холма, с интересом вошел в нее и увидел расходящиеся в стороны каменные стены. Как же не войти внутрь, если перед тобой раскрывается светящееся пространство. Как раз в этом кресле сидел на вид преподобный старец и указывал рукой на небольшой резной табурет впереди себя. Он помнил его рассказ дословно, сейчас выделяя главное.