Сибирский рассказ. Выпуск IV - [21]

— И какая органная музыка вас интересует? — осведомился старичок. — Бах, Бетховен, Гайдн, Франк? Или, может быть, Гедике?

— Бах, — не очень уверенно ответил Пикалов. Эту фамилию он слышал чаще других.

— Бах есть у меня. Правда, далеко не весь и не в лучших исполнениях, но тем не менее… А вам, собственно, с какой целью?

Он пытливо и недоверчиво смотрел на Пикалова, ни руками, ни лицом не походившего на человека, хоть сколько-нибудь приближенного к миру музыки.

— Да понимаете… — Пикалов путано и многословно начал объяснять, когда и при каких обстоятельствах он услышал орган, как безуспешно пытался купить в магазинах хоть какую-нибудь пластинку.

— Это сложно, — сказал Лазарь Львович, — сейчас грамзапись работает на «Самоцветы» и Аллу Пугачеву. Я ничего против них не имею, но… Хочу только вас предупредить, что пластинками я не торгую, так что…

Странная уклончивая манера Лазаря Львовича не договаривать фразы начала действовать на нервы Пикалову, любившему во всем ясность и определенность, но приходилось терпеть.

— Да нет, я понимаю, что не в магазин пришел. Мне бы записать кое-что, и все дела. Само собой, за беспокойство… — Пикалов спохватился, что и сам стал не договаривать, и поспешил расставить точки над i. — Коньячок-то вы употребляете? Вещь полезная для сосудов, давление регулирует. Пару бутылок с меня.

Оставив слова о коньяке без внимания, Лазарь Львович спросил:

— У вас хороший магнитофон?

— Хороший, современный. — Пикалов решил, что название ничего Лазарю Львовичу не скажет, и добавил: — Небольшой такой, переносной. На батарейках может работать. Вчера только купил. Заодно и обмоем сразу.

— Кассетник, стало быть? Не знаю, не знаю… — Лазарь Львович покачал головой. — Боюсь, что качественного звучания вы на нем не получите. Это для эстрады.

— Почему так, интересно? — Пикалов был слегка обижен. — Музыка есть музыка, какая разница?

— Разница в диапазоне частот. Схема вашего кассетника рассчитана на вкусы широкого потребителя: песни, оркестровая музыка, человеческий голос. Орган есть орган. Нужна первоклассная аппаратура, чтобы получить звучание, хотя бы в первом приближении соответствующее натуральному. Правда, если… — Тут он сделал маленькой сухой рукой изящный жест. — Вы ведь не музыкант…

— В том-то и дело, — обрадованно подхватил Пикалов. Ему показалось, что Лазарь Львович просто ищет предлог, чтоб отказать, но теперь, кажется, разговор возвращался в нужное русло. — Я в этих тонкостях не сильно разбираюсь, мне поначалу и так сойдет. Ну, так я побегу?

— Хорошо, несите ваш магнитофон. Только, ради бога, без коньяка и прочих глупостей. Я не пью, а вообще…

На крыльях радости полетел Пикалов на вокзал, и не прошло и часа, как он снова оказался у Лазаря Львовича. Тот осмотрел магнитофон, снисходительно заметил:

— Ну, это еще ничего, модель не из худших. — И уже деловым тоном: — Сделаем так. Оставляйте мне ваш кассетник, ко мне скоро придут ученики, будем заниматься своими делами, а он пусть пишет. — Видя, что Пикалов колеблется, и по-своему это истолковав, добавил: — Не беспокойтесь, с магнитофоном я умею обращаться. Приходите часам к семи.

— Премного вам обязан… Не знаю, как и благодарить… — растерянно бормотал Пикалов, но Лазарь Львович уже деликатно выпроваживал его и посмеивался:

— Ничего, не переживайте, рассчитаемся на том свете горячими угольками.

Впереди был почти полный рабочий день и, чтобы как-то скоротать его, Пикалов снова пустился по магазинам, на этот раз уже в поисках заказанных вещей. Денег, правда, оставалось совсем немного, магнитофон перечеркнул почти весь список, и на долю жены приходилась одна мелочевка. «Ну, теперь уж все равно», — решил Пикалов и присмотрел то, чего не было в списке: деревянный сувенир «Старик и старуха». Не для того, чтобы как-то подмазаться, смягчить гнев супруги за неразумно потраченные деньги, а просто — подарок из города. Он вручит его и скажет: «Это мы с тобой». Правда, они пока так друг друга не называли — «старик» и «старуха», — все-таки возраст еще не тот, но настоящая старость уже не за горами.

Надо было купить что-нибудь Лазарю Львовичу. Тут Пикалов оказался в затруднении: коньяк отвергнут, что же преподнести за хлопоты? В том же магазине сувениров он приметил настольный бронзовый бюст Чайковского, но литье оказалось ему не по деньгам, и он остановил свой выбор на маленькой, расписной, как ложка, балалайке.

Чем бы Пикалов ни отвлекал себя, мысли его, как стрелка компаса к полюсу, неизменно поворачивались к магнитофону. Лазарь Львович, конечно же, вызывает уважение и доверие, но мало ли что, а тут еще ученики… В общем, назначенного срока Пикалов не смог дождаться, пришел на полчаса раньше. Ревнивый и беспокойный взгляд его первым делом отыскал магнитофон — на почетном месте посредине стола. Лазарь Львович глядел со спокойным радушием, и Пикалов, устыдившись своих подозрений, подал завернутый подарок.

— Это вам.

— Прелестная вещица! — сказал Лазарь Львович, разворачивая бумагу, и непонятно было, искренне сказал или из вежливости.

— На память о любителе органной музыки из глубинки, — добавил Пикалов заранее приготовленную фразу.