Сибирский кавалер [сборник] - [157]
Возле одной стены был здесь ров изрядный, куда бросали тела безродных, бездомных, ссыльных, басурманишек, прочих незнаемых, ненужных людей. Добрых горожан хоронили при двух монастырях да при четырех церквах. Над могилами высились огромные черные кресты, которые высотой превосходили ограды и могли смотреть на могучий Енисей.
Сторож Гервасий в холодное время года трупы не зарывал вовсе, мертвяки валялись во рву как бы на поле боя: головами друг к другу, и — наоборот, и как попало. Лишь по теплу выходил иногда Гервасий с лопатой ко рву, вяло ковырял землицу и пошвыривал в ров.
И, не зарыв бедолаг, а только припорошив их землей, шел он либо к тюрьме, либо к монастырю, либо к караулке и просил у всех денежку, сетуя на то, что жутко ему проживать рядом с мертвыми.
Надо рвом Убогого дома вечно кружилось воронье, забредали туда огромные медведи и волки.
Григорий постоял тут, склонив голову: тоже думали, любились, ненавидели. И что же? Лежат аки псы прибитые, ни на что не годны, даже на мыло.
После, оглядывая мужской монастырь, возле которого было обширное озеро, по берегам которого гнездились птицы, Григорий вдруг подумал, что неплохо было бы уйти в монахи. Но тут же отбросил эту мысль. Ну, какой же с него монах? Не будет в таком чернеце истины.
В городе было множество малых речушек, ручьев, а через них были перекинуты причудливые мостки. Уже были отстроены новые башни и грозно смотрели на луга и леса.
Приходил Плещей и к высокой Железной горе, смотрел, как каторжники бьют ломами, как тащат лошадки короба с рудой.
Долго стоял на плотбище, где стучали топорами вислоусые украинские казаки, строя кочи. А далее были слышны звоны молотов в кузнях, взвизги пил. Было много мощи в новых домах-крепостях, построенных из отборного леса, с подвалами из дикого камня. Сибирские цветы, не столь пышные, как в южных краях, поражали своим щемящим ароматом.
Вечером в хижине бабки Акулины Каролус Гарвей рассказывал, как пытал очередную ведьму, хвастал тем, что сумел вырвать признание и поэтому подлую девку приговорили к сожжению. За каждое сожжение он получал дополнительную плату, да еще бочонок вина.
— Кто присутствует при казни? — поинтересовался Григорий. — Народу показывают?
— Нет, это секретно, — ответил Каролус. — Раньше случалось, но при Алексее Михайловиче велено это делать втайне. Приходят подьячий, писец, поп, да иногда настоятельница Параскева Племянникова любопытствует.
Да ведь опасно! Ведьма-то корчится в огне, а изо рта вдруг язык коровий высунется, а то и вовсе — скачут змеи. Мало ли что может случиться? Она перед смертью и сглазить может. Я лишь вином спасаюсь от скверны, да еще амулет ношу, морскую выучку имею. Потому и жив до сих пор.
— Возьми нас с Саввой на твое дело, — попросился Григорий.
— О, это никак нельзя! — замотал нечесаной башкой Каролус. — О, это совсем даже нельзя! Что скажет подьячий? Что скажут стражники? Что скажет игуменья Параскева?
— Да ей-то что за докука? — спросил Григорий.
— Она входит во все дела наши, — пояснил Гарвей, — она может меня службы лишить.
Григорий уже сумел продать часть добытого золота и пообещал Гарвею десять ефимков, если тот позволит посмотреть на казнь.
Гарвей сказал, что выберет время, когда игуменьи не будет в монастыре. Он сам определяет время казни, она зависит от его настроения, привести душу в должное состояние — не так просто…
Однажды утром Гарвей позвал Савву и Григория смотреть казнь ведьмы. Прошли в заднюю калитку, пудовый замок Гарвей открыл своим ключом. Здесь на заднем, отгороженном дворе монастыря были двери в подвал тайного приказа. Сошли в подвал вместе с пьяненьким подьячим Федотом Затынным.
В подвале на соломе лежала женщина, ноги которой были вдеты в колодки. Глаза ее запали и были окружены синевой, но они были все равно прекрасны. Она смотрела воспаленно и обреченно. Она уже устала надеяться на чудо, все, что могла, передумала, все муки вынесла и теперь ждала конца как избавления.
Григорий сказал:
— Мужики! Я дам вам по полста рублев каждому. Зачем вам жечь ее? Не лучше ли ей каждую ночь сгорать в огне страсти, а утром возрождаться к новой жизни и копить силы для новой ночи? Какая вам выгода, если она сгорит насовсем? Ведь сжечь можно и чучело?
Подьячий хоть и был пьян, но стоял ровно и сказал звучно:
— Мы не пойдем против царева дела ни за какое золото!
Он подумал и сказал:
— Если ты хочешь с ней перед сожжением позабавиться, то плати, и мы снимем колодки. Но смотри, как бы она не забрала твою душу в ад, не напустила на тебя порчу, хотя это — твое дело.
— Я хочу, чтобы она жила! — воскликнул Григорий.
— Это никак не можно, она будет сожжена, это уже записано в бумагах. А позабавиться с ней ты можешь, хотя Каролус повывернул ей руки из суставов…
Палач поднял женщину с соломы, в каменном этом мешке каменный пол был вышаркан коленями узниц. Они приковывались цепью к стене, и сколько они проводили тут времени — кто знает?
Пытки и допросы велись ночами, во тьме ночной здесь по двору проходили люди с факелами, лязгали запоры, звенели цепи, слышался хрип и лай несчастных женщин. Иная вдруг рычала басом, и это еще более убеждало всех, что ее устами говорит бес.
Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.