Сибирский кавалер [сборник] - [13]
Каманя неохотно встал на колени, но не молился, а оглядывался. Заметив, что Мухин держит руки за спиной, Каманя, видно, все понял и заковылял на коленях от него подальше.
— Стой! Что же ты за мужик такой, что же ты за разбойник?! Ты трусливая мышь! Гнусь лесная! Даже умереть по-человечески не можешь! — заругался атаман. — Стой, говорю! На тебе еще стакан хлебного! Пей!
Каманя только поднес стакан к губам, как Мухин ударил его пестом. Попал не по затылку, а по подбородку. Каманя хрюкнул, упал на спину, задрыгал ногами.
— Для первого раза — сойдет! — сказал атаман, отобрав у Мухина кистень. И страшным ударом добив Каманю, ухмыльнулся:
— Вот так надо! Учись!
В это время мощный порыв ветра загудел в пролетах моста, и завыло что-то, словно заплакало.
Один из бандитов указал перстом на небо:
— Ей-богу что-то черное ввысь полетело. Не Каманина ли душа?
— Сие может статься! — сказал атаман. — Душа у каждого есть. Она-то и скорбит, мучается, А телу теперь все равно. Одежку с него не снимайте, она ветшаная[14]. Забросайте сучьями да кровь присыпьте землицей, да скоро расходитесь в разные стороны. После пошлю других людишек, они его прихоронят, царствие ему небесное! Да только попадет ли он в него? Всем нам, видно, одна дорога — в ад! Ладно! Обычай наш знаете, если в ком из вас мне надобность будет, позову.
Атаман поднял воротник собачей шубейки, нахлобучил сильнее шапку. И неслышно ступая, ушел, исчез, словно и не было его никогда.
Тело несчастного Камани было забросано хворостом. Следы крови засыпаны так искусно, что, заглянув под мост, никто не увидел бы следов только что происшедшей здесь печальной пьесы.
Мухин уходил с сего места вместе с Глындей. Спросил:
— Как зовут атамана? И почему он так волосат?
— Теперь тебе можно поведать, теперь ты — свой. Зовут его Бир. Непростой человек. Бойся ему не угодить. А волосат он оттого, что в каторге ему на щеках и на лбу выжгли раскаленным клеймом надпись «Вор». Слово сие никакими силами с лица теперь не сведешь. Вот он и напускает волос себе и на щеки и на лоб. Лютый-прелютый.
— А на что нам с ним якшаться? Жили бы сами по себе!
— Мы где жеребцов продали? В яме около Москвы. Там все его люди сидят. А попробовал бы просто так жеребцов продать, быстро бы в узилище оказался. Бир тебя и из сыскного вынет, ежели что. У Бира друг есть, приятель. Он в печатне самые настоящие «виды» делает.
Что Каманю под мостом убили, так не он первый, не он последний. За лето там уж человек десять под этим мостом угрохали, укаючили. А всего под этим мостом похоронено, может, сто воров, а может, и двести. Только это кладбище невидимое. Мы ведь крестов не ставим. Даже камня на могилки не кладем. И самих могилок нет. Одно ровное место. Но мы помним, где и кого похоронили. И — когда.
Но ты не хмурься, не думай, летом там очень для сердца отрадно! Что твой рай небесный. Ветлы свои ветви над водой склоняют, по угору шиповники и боярышники цветут. Там и добро дуванить удобно, и пить-гулять. А если погоня будет, так на реке следов не бывает. У нас летом лодки в кустах спрятаны. Крючки[15] явятся, прыгай в лодку и — беги. Река никому не скажет, не выдаст. Лишнее можно утопить, концы в воду.
Пойдем-ка в ночлежный дом, переночуем, а утром во Всесвятской частной бане всё обдумаем, обговорим. Там воры собираются. Может, с кем в дело войдем!
4. ВРЕМЕННЫЙ БАРИН
После ареста Пьера Жевахова Еремей остался в поместье полноправным хозяином. Он ездил в Москву, но князь Георгий Петрович дал понять, что теперь не до деревенских дел. Граф хлопочет о судьбе Пьера. Шут с ними, недоимками, порубками, неурожаями. Пусть Еремей делает всё, как сам знает.
Теперь Еремей ходил по поместью с хлыстом. Лупил им встречных и поперечных. С парика его сыпалась пудра, попадала в красные, воспаленные глаза. Но всё надоело. Все книги о путешествиях, индейцах, колдунах и магах были давно перечитаны. Он столько знает! И — что? Его не примут в хорошем доме, и уж тем паче не попасть ему в масонскую ложу, в которой, как он знает, состоят и старший и младший Жеваховы. Обидно!
Он продал на сторону зерно и заготовленные для ремонта бревна. Ему хотелось съездить к соседу Захару Петровичу Коровякову. Там, знал он, собираются со всей округи картежники. Бары-господа? Он ничем их не хуже.
Вечером Еремей велел запрячь лучших жеребцов в княжескую коляску и покатил к Коровякову, усадив на козлы самого бородатого и рослого в Ибряшкине мужика Нефедыча. Еремей был одет по моде и опрыскан лучшими французскими духами. Когда подъезжали к Шараховке, Нефедыч перетянул кнутом вороных. Жеребцы взъярились, в пене, в мыле, понесли, казалось, умчат на небо. Бубенцы и шаркунцы забренчали, колокольчик захлебывался. Пыль взлетела до солнца.
Выбежав на крыльцо, гусар Захар Петрович Коровяков следил из под руки: кого бог дает? Коровяков был в халате, из-под которого выглядывали чикчеры[16], а в руке его дымилась трубка с длинным чубуком, И он расправлял кончиком чубука свои длинные черные усы. Когда из экипажа вышел Еремей, Захар Петрович не мог скрыть насмешливого недоумения:
— Еремешка? Ты? Опять насчет порубок? Эким ты франтом разоделся! Что с тобой?
Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения.
Первое в своем роде полное исследование Балтики как интереснейшего региона: взлет и падение величайших династий, драматические события, связанные с такими городами, как Санкт-Петербург, Стокгольм, Копенгаген, Гданьск, Ревель (Таллин), Рига и Мемель (Клайпеда), изменения, которые повлекло за собой новое мышление эпохи Просвещения, развертывание угрозы наполеоновской Франции и последствия Первой мировой войны и русской революции. Издание снабжено черно-белыми и цветными иллюстрациями, а также генеалогическими древами правящих династий и хронологическими списками событий. «Моей целью было дать общее представление об истории Балтийского региона, который объединяет различные земли, принадлежащие сейчас Швеции, Дании, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, России, Белоруссии и Германии, через жизни сформировавших ее людей.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.