— Видишь этого дядю? — нисколько не смущаясь нашей явной разницы в годах, тыкает в меня пальцем. — Не будешь слушаться меня, то закончишь именно так. Старым и никому не нужным пьяницей.
— Я больше не буду. — зарёванным голосом произнёс мальчик, шмыгнув мокрым носом.
Хотелось ей высказать пару ласковых. Может и выгляжу примерно так, как она меня описала, но зачем на улице оскорблять совершенно незнакомого человека? Надеюсь в жизни пацана есть и хорошие моменты. Сдерживаю нехорошие слова, только дёргаюсь всем телом, когда начинаю дальнейший маршрут.
— Алкаш! — взвизгнула противным голосом она. — Ещё и педофил!
— Слышь, ты. — разворачиваюсь на месте, вперив взгляд на эту… мамашу, — Не хочу говорить гадости при пацане, но язык бы свой прикусила.
— А то что?! — отпустив сына, упёрла в бока руки.
— Ах ты шалашовка! — рядом со мной останавливается пожилая женщина с пакетом в руке. — Тебя кто учил так со старшими разговаривать?!
— Да я… — сразу потеряла запал мамаша. — Да он сам начал.
— Ещё и врёшь при сыне, — завелась с пол оборота моя неожиданная поддержка, — Я всё слышала, не ври! Я ведь знаю твоих родителей, Зинка. Всё отцу расскажу, как ты себя при людях ведёшь.
— Тёть Нин, да я просто… — совсем растерялась молодая женщина, перевела взгляд на меня, — Простите… Пожалуйста.
Хм… Можно конечно просто пойти дальше, но есть желание совершить добрую глупость в таком обличье. Слишком много зла вокруг и агрессии, смогу ли капельку сделать мир лучше?
— Бог простит, дочка, — войдя в роль, размашисто перекрестил её, — не суди, и не судимы будете.
— Батюшка? — повернулась ко мне защитница, но окинув мой непрезентабельный вид, поправилась, — Верующий?
— Кто верует и крестится, спасён будет. — протягиваю ладонь к пожилой, обхватывая ту за руку. Исцеление.
— Святой. — она опускается на колени передо мной, смотря расширенными глазами. Пакет падает на тротуар, женщина истово крестится. — Православный.
— Встань дочь моя. — помогаю подняться на ноги хм… тёте Зине. Добавляю энергии в глаза, заставляя их несильно светиться. — Спаси и сохрани.
Пока поднимал, к нам подошли два дворника, оставившие уборку снега.
— Уважаемый, а если мы мусульмане? — спросил один из них почти без акцента. — Только Аллах не слышит наши молитвы.
— Намаз не всегда делать, — виновато понурил голову второй, — Рано встаём, работа.
— Бог един, — несколько шагов навстречу, и я касаюсь рукой щеки дворника, исцеление, — Аллах прощает даже те грехи, которые мы простить себе не можем.
Второй рядом, протягиваю руку и к нему. Исцеление. Молча подхожу у удивлённой мамаше, пока дворники падают на колени, головой прикладываясь к снегу. Касаюсь лба сперва её. Исцеление, волна спокойствия. Следом мальчика с заплаканным лицом. Исцеление, радость в сердце.
— Что у вас происходит? — возле нас притормаживает мужчина.
— Спасибо. — робко улыбается молодая мамаша.
— Сына береги. Пусть радуется, пока маленький. Снег это благодать божья.
— Алёша, дай руку. — протягивает к сыну она свою.
— Мама! — заулыбался Алёшка, хватаясь за ладонь женщины — Я тебя люблю!
— И я тебя. — молодая женщина наклонятся к нему, и прижимает к себе.
— Всевышний сказал: я всегда рядом с теми, у кого разбиты от печали сердца ради меня! — добавил силы в голос.
— Муджаддид. — поднимает голову первый дворник.
— Да что у вас происходит?! — повышает голос мужик.
— Блажен лишь тот, кто понял свой порок. Кто осудил свой грех, извлёк урок. — касаюсь и мужика. Исцеление.
— Это… Что было? — мужик вздрагивает, — Как же мне… хорошо…
Стою окружённый людьми. С каждой секундой нас всё больше. Мне бы ещё бронивичок и кепку, я бы ух. Оба дворника расположились по бокам от меня, закинув лопаты на плечи, вместо винтовок. В лицах узбеков замечаю… фанатизм? Да и не только у них, половина так точно смотрят на меня чересчур восторженно. Ой-ёй, что-то мне резко стало неуютно. Останавливается машина, вторая, водители с пассажирами присоединяются к празднику жизни. Успеваю касаться каждого, при этом говорю изречения как из Библии, так и с Корана, подсмотренное в интернете. Память позволяет вспомнить всё ранее увиденное и прочитанное.
За машинами припарковался таксист. Минута и ещё один из партии мусульман после моего воздействия начинает тихо переговариваться с узбеками. Уже пара человек вытащила телефоны, направив на меня. Не, точно пора заканчивать. Иначе меня отсюда живым не выпустят.
— Друзья! — восклицаю я, с улыбкой на лице окидываю всех собравшихся. Их уже не меньше пятидесяти. — В эту минуту наши пути расходятся. Не забывайте сей день, и будьте добры к окружающим.
Пробиться удалось с трудом. Каждый пытался что-то сказать, коснуться меня. Спасибо дворникам с таксистом, помогли пройти. Ускоряю шаг, но человек десять не отстают. Приходится переходить на бег, всё убыстряясь. Метров двести пробежал, оглядываюсь. Да блин блинский. Шестеро молодых парней хоть и поотстали, но всё равно бегут следом.
Сворачиваю с Зорге во дворы, ещё увеличиваю скорость. Пробегаю первую пятиэтажку, успеваю заметить номер на следующей: Зорге 117. Как только выскочил за её угол, крутанул головой по сторонам, никого в поле зрения. Жму на экстренный телепорт.
