– Совсем ничего? – нахмурился я.
– Так мы никамушние все, – пожимает плечами мужик, – Вот поэтому нас в этой камере и собрали.
– Во как… – в задумчивости осматриваю камеру А ведь она реально печальнее некуда. Облезшие стенки, серый потрескавшийся потолок. Смотрю на майора, – Дай мне пять минут на общение, потом с тобой поговорим. Как закончу, я постучу. Если ты действительно хочешь мне помочь.
Несколько секунд майор думает, потом делает шаг к кормушке и захлопывает её.
– Рассказывайте как вы докатились до такой жизни. – присаживаюсь на скамью возле стола…
Не думал, не гадал, а ногами в жир попал. Именно так можно охарактеризовать каждого в этой камере. Оказывается арестанты должны делать ремонт камер за свой счёт! Откуда пошла такая фигня, неизвестно, но факт остаётся фактом. Мужики должны созваниваться с родственниками или друзьями (сразу становится ещё одно обоснование наличие телефонов в камерах), и договариваться с ними, чтобы они купили и привезли строительные материалы в тюрьму. За дополнительную мзду всё это добро заносится по камерам, после чего арестанты своими руками делают ремонт. Некислая такая экономия в итоге, хотя выделяются ежегодно фонды на ремонт. Даже думать не надо, куда уплывают денежки.
Почти все справляются с «поставленной задачей», но бывает и так, что нет у арестанта никакой возможности. Он не только не может получить себе передачу с воли, но и тем более спонсировать вечный тюремный ремонт. Почти во всех камерах есть такие ребята, но оставшиеся сокамерники покрывают из своих средств таких «никамушних». Бывает и исключение, когда арестанты «не вывозят программу» с помощью сокамерникам, тогда вот таких отстреливают в убогие камеры.
По словам мужиков, рядом находятся ещё восемь подобных «накопителей» с трёхъярусными шконками и переполненным населением. Арестантам приходится спать по очереди, мест спальных не хватает. Хотя когда я гулял с лечением по тюрьме, то почти везде были свободные места в камерах…
– Как зовут тебя? – спрашиваю вылеченного парня.
– Семён, – вымученно улыбается он, поддерживаемый двумя мужиками.
– Ты зачем звал меня?
– Так это… – смущается Семён. – Влад кашляет уже неделю, а из лекарств только аспирин и парацетамол дали всего по две таблетки.
– Решил другу помочь? – понятливо киваю я.
– Ну да.
– Мужики! – хлопаю в ладони для привлечения внимания. – Сейчас каждый по очереди подходит ко мне. Чуть позже дойду до котла и заберу оттуда для вас мешок с едой.
На каждого тратил от силы десять секунд, только на троих, включая того самого Влада, ушло по минуте. У этой троицы обнаружилась начальная стадия туберкулёза, пришлось выжигать заразу. Ещё попался один дедок с более глобальными проблемами, тут и возраст и местный климат поспособствовал обострению. На него ушло четыре минуты, зато выглядеть он стал гораздо лучше. А ведь если оставить всё как есть, то большинство арестантов тоже заразятся. От этой мысли во мне ещё больше окрепла правильность решения в переносе начальника с замом и врачом.
– Ты это, Сибирский, – обратился по окончанию лечения один из взрослых арестантов, – Насчёт бывшего смотрящего не парься. Часика через два цынканём шарохе, что у нас арестант с третьего яруса упал и убился.
– Нет, это не дело, – не соглашаюсь я, – Это сделал я, и мне за это отвечать.
– Да ты не парься, – отмахивается рукой ещё один мужик, – Не в первый раз у нас насмерть разбиваются. Отпишемся. Тем более никаких колотых или резаных ран нет.
Дать мужикам себя уговорить? Так есть ещё два связанных утырка, которые вряд ли будут молчать.
– За тех двоих не беспокойся, – как будто прочитал мои мысли первый мужик, – Никуда они с подводной лодки не денутся.
– Не мужики, – не соглашаюсь я. Если хочу, чтобы поступали по-совести другие, то почему сам должен поступать по другому? Чем тогда я буду отличаться от того же начальника с замом. – Я его с собой заберу.
– Зря ты так, – грустно улыбнулся второй, – Срок за это дерьмо себе накрутишь.
– Не переживайте, – фыркаю в ответ, – Уже сегодня я буду на воле. Только закончу свои дела тут и ищите ветра в поле.
– Не дела, а делишки. – отвечает первый. – Дела у прокурора, а у нас делишки.
– Эх… – вздыхаю и подхожу к двери. Стукнул смачно три раза. – Как вы меня с вашим жаргоном достали.
Чтобы не ждать, пока арестанты смогут вытащить плотно забитые колышки, добавил силу в ноги и от души пнул по двери. Только потом подумал, что мог и прибить кого с той стороны, но обошлось. На всякий случай активирую защиту, прикрывая голову, и закручиваю вокруг себя энергию. В коридоре замерли шесть сотрудников, включая моего сопровождающего, уже почти пришедшего в себя.
– Константин Алексеевич, в камере труп, – выхожу наружу, – Что у вас там принято делать?
– Ты же его вылечил, – удивился майор, – Я сам видел.
– Так это другой. – пожимаю плечами.
– Твою же бога душу мать, – сматерился майор, – Не успел вступить в должность начальника тюрьмы, как уже ЧП. Причина смерти?
– Так упал с пальмы неудачно, начальник. – раздаётся голос из камеры, – Мы все видели.
– Слишком часто стали падать заключённые, – не поверил майор, – Кто убил, признавайтесь.
