Сибирь - [38]

Но вернемся к туземцам. Вот и они, наконец, в следующем зале, в окружении одежды, оружия, предметов быта и представлены так тщательно и явно, как живые, даже если речь идет о замерзших мумиях, которых вечная мерзлота сохранила в том состоянии, в каком мы их сегодня видим. Первые енисейцы: эти мумии обнаружены около Новосибирска недалеко от границы Казахстана и Монголии, принадлежат кочевникам, жившим еще в железном веке (VII–V века до нашей эры), где-то в эпоху Гомера. Однако это намного раньше, чем Ермак, бывший разбойник, казак, пришедший на службу к Строганову, чтобы укротить татар Зауралья с согласия, а может, и по поручению Ивана Грозного. Могилами этих кочевников были курганы, похожие на скифские. Две мумии музея, мужчина и женщина, лежат в позе спокойного сна. Их хорошо сохранившаяся кожа кажется свежей и почти эластичной под татуировками. Чтобы избежать детских вопросов, их гениталии (или то, что от них осталось) прикрыли полосками желтой ткани. Внимание всех, естественно, приковано к женщине, «ледяной даме», обнаруженной в 1993 году археологом Натальей Полосмак. Она была похоронена в гробу из выдолбленного ствола лиственницы, и шесть коней были с ней в погребальной комнате. Снаружи на гробе были выгравированы картинки, изображающие оленей и снежных барсов.

Красота мужской и женской одежды, их ткани, фасон, орнаменты просто чудесны. Прически тоже, особенно женские, приподнятые, стилизованные под оленя, а также их украшения и оружие… Все указывает на богатую и помпезную цивилизацию. На блюдах оленина, как можно было это все увидеть на первых выставках «Золота скифов», которые нас так впечатлили в восьмидесятые годы… Впервые реконструкция повседневной жизни и быта исчезнувшего народа в его естественном окружении, его жители, одежда не вызывают воспоминаний о доисторических экспонатах музея Grevin: красота и современность (не совсем удачное слово, но я не нахожу другого) их одежды придает им благородство, которое и смущает, и сближает с ними. На картине, которая представляет ее в полный рост, в вышитой ткани, переброшенной через плечо, с высокой изящной прической, «мисс Сибирь» изображена с красивым лицом Симоны де Бовуар. Отойдя на мгновение от группы, я сфотографировала настенную карту, чтобы на досуге ее изучить. Я только что заметила на ней, что совсем близко от нас (несколько сотен километров для Сибири — это не расстояние!) протекает река Абакан, последнее пристанище Агафьи, еще одной «мисс Сибирь», последней из семьи староверов, сосланных в Алтайскую глушь.

После посещения быстрый обед и такой же быстрый поход в бутик, соседствующий с музеем. Там продаются шали очень оригинальных расцветок и мотивов, но глупый и неудержимый смех овладевает нами перед серыми и шершавыми льняными чулками, колготками и кальсонами огромных размеров…

И снова дорога. Мы едем в автобусе корейского производства с занавесками. Я немного дремлю, глядя на вышитые на подголовнике буквы «Добро пожаловать!», продублированные, насколько я понимаю, на корейском. Я пытаюсь восстановить силы (моральные и интеллектуальные больше, чем физические) для нашего следующего посещения языковой школы. Небольшая остановка у довольно посредственного памятника архитектуры из красного кирпича, собора Александра Невского, одного из первых каменных зданий Новосибирска.

Я пыталась представить, но мне так это и не удалось, этот город деревней, которой он раньше являлся. Неовизантийский стиль 1890-х годов меня совсем не трогает. Массивные конструкции с короткими и мощными башнями, которые сплошь встречаются вдоль Транссибирской магистрали. Это типичный стиль второй половины XIX века (вместе с неорусским стилем, в котором построен собор Василия Блаженного): определенная манера укрепить могущество и пробудить русский национализм, подчеркнув при этом православные религиозные корни страны. Он также был в эту эпоху преимущественным архитектурным стилем и во Франции, хотя у католицизма было гораздо меньше причин, чем у православия, распространять византийские корни, как мы видим в Фурвьере, в соборе Богоматери, или в Париже в соборе Святого Сердца на Монмартре, или в Реймсе в церкви святой Клотильды и так вплоть до северной Африки!.. У входа попрошайка протягивает руку с отсутствующим видом и пустыми глазами. На ней надето платье-передник из цветастой крестьянской материи, голова покрыта платком с другим рисунком. Рядом с ней стоит мужчина, опирающийся на костыль.

Центр города современный с огромными зданиями голубого стекла. Массивные и не элегантные, но по дороге к гимназии № 16 (французская) — несколько зданий тридцатых годов в чисто конструктивистском стиле. На крыше громадные буквы: «Дом культуры» и чуть ниже: «Октябрьской революции». Не нужно переводить. Как всегда, мы опаздываем; небольшая группа волнующихся преподавателей ждет нас на крыльце гимназии. В России гимназия — это и начальная школа, и колледж, и лицей вместе под русско-французскими флагами. Это школа с углубленным изучением французского языка. Позже я узнала, что в конкурсе, организованном Франкоманией в 2010 году по теме «Идиоматические выражения», именно ученица этой гимназии Анна Дубовик в категории 11–15 лет заняла первое место. Ее текст на французском и русском языках был о французском выражении, которое по-русски звучит как «вешать лапшу на уши». Я пообещала себе использовать его в речи, хотя оно кажется мне довольно загадочным.