Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии - [145]

В конце концов Алик восстановил старичка после ремонта. Проблема с охлаждением мотора решилась заменой вентилятора и вязкостной муфты. За это он попросил тысячу рублей, то есть чуть больше 10 евро. Я чуть не заплакал.

После приключений с ремонтом Алик привел «уазик» в такую форму, что мне было жаль оставлять его в Якутске. У нас есть дача в Карелии на берегу Ладожского озера, там дороги еще хуже, чем в Сибири, и машина нам как раз понадобится. Я думал было ехать на ней к западной границе через всю Россию – так мы бы увезли и все свои пожитки. «Не искушай судьбу, – посоветовал мне стартапер Арсен Томский из Якутска. – «Уазики» не созданы для таких переездов. Почему не отправишь его отсюда на фуре? И выйдет тебе дешево – отсюда фуры на запад идут пустые».

Я узнал про фуры. Стоило это целых 70 000 рублей. Если самому ехать, на один бензин на 9400 км пути ушло бы столько же, а сверх того еще ремонт машины, ночевка, еда как минимум на две недели. А если бы я продал машину, пришлось бы платить 50 000 рублей за отправку наших вещей в Питер поездом. Разумные причины ехать на «уазике» через всю Россию у меня закончились, и я от этого плана отказался.

Когда пришло время уезжать из Якутии, я повез «уазик» на склад в пригороде Якутска, там его погрузили в фуру, ехавшую в Москву. Наши вещи, упакованные в мешки, загрузили в отдельный деревянный ящик. Я похоронил мечту о трансконтинентальном роуд-трипе, но у меня был такой багаж впечатлений, что я его-то уже еле нес. Может, так и лучше, кто знает, я мог бы все еще быть в пути. И вдруг мне еще выдастся возможность промчаться на «уазике» через весь континент, если придется возвращать автомобиль его официальному владельцу – сыну главы администрации.

До отъезда я пытался выкупить «уазик» у Николая. Мы заключили сделку, но, к нашему удивлению, ГИБДД не согласилась зарегистрировать покупку. Оказывается, судебные приставы наложили запрет на продажу автомобиля. Я до сих пор езжу на машине, записанной на Николая.

Февраль подходил к концу, у нас уже оставалось очень мало времени. После отправки машины в Москву я хотел еще заехать в Западную Сибирь. Семья собиралась вернуться в Финляндию и там остаться. «В следующий раз приезжайте сюда на свои деньги, если хотите», – сказал я детям. Они слушали удивленно, будто не верили, что поехать в Сибирь можно добровольно.

Что я думаю о Сибири после целых двух лет жизни и путешествий тут? Изменились ли мои мысли? Мой способ понять Сибирь был путь романтичного исследователя-путешественника.

Я путешествовал, чтобы встретиться с коренными народами, познакомиться с природой. Выяснить, как используются природные ресурсы и как проявляется изменение климата.

Мне было намного легче, чем финским ученым-первооткрывателям сто лет назад, и пусть расстояния остались такими же огромными, часть пути я мог проделать на самолете и на машине. К моей большой радости, я убедился, что в Сибири начали продавать более качественный растворимый кофе, чем в начале нулевых.

Образ коренных народов Сибири как бедных распятых жертв оказался односторонним. Народы Сибири никогда не жили в девственной изоляции, они всегда были в контакте с соседями и занимались торговлей с более дальними народами. Их будущее тоже зависит от умения жить вместе с другими, в сохранении своего образа жизни и главного условия – окружающей природы, но с помощью современных технологий и информации. Коренные народы никуда не исчезнут, наоборот: их отличные от русского культурное наследие, раса, привязанность к родной земле и более высокая рождаемость гарантируют то, что у них будет своя роль в жизни Северной Азии будущего.

Понятие «Сибирь» таит в себе магию, но огромное количество сибиряков живут обычной городской жизнью, как и везде. Ходят в такие же торговые центры и кинотеатры Imax, только едут туда на машинах, у которых руль с другой стороны. Благодаря природным ресурсам многие регионы Сибири богаче, чем российские провинции в европейской части. Политический и экономический кризис в России 2010-х годов ощущается на бытовом уровне, но уровень жизни все-таки уже не такой низкий, как двадцать лет назад.

Сибирь имеет значение. Можно Россию понять умом, но без Сибири Россию не понять.

Распад Советского Союза не только сделал Россию более русской, но еще и более сибирской и арктической страной, чем прежде. Россия зависит от Сибири. Без нее Россия не была бы по площади самой большой страной мира, империей, которая проходит через целый материк. Без полученных от сибирских природных ресурсов доходов Россия не смогла бы поддерживать экономически отсталые регионы. Без Сибири у России не было бы средств демонстрировать свою силу в Сирии, на Украине, участвовать в кибервойнах и устраивать громкие PR-кампании, типа канала RT, организации Олимпийских игр и чемпионата мира. Благодаря сибирским богатствам уровень жизни во всей России вырос по сравнению с 1990-ми. Однако те же ресурсы испортили страну. Из-за них Россия стала изгоем, ее лидеры могут позволить себе управлять страной без морали и выводить богатства на счета друзей юности. Природные ресурсы Сибири – это проклятие для России и помеха для мира, потому что из-за них у страны нет нужды меняться.