Сибирь 2028. Армагеддон - [46]

Я споткнулся, едва не покатившись вниз, сбросил рюкзак, отдышался.

– А ты сентиментален, Карнаш, – обронила с какой-то злостью Ольга. – Едва не погубил нас всех. Но ничего, когда-нибудь изобретут лекарство от всех болезней, и твой отец вернется в общество здоровых людей. В отличие от моей мамы…

– Ты жестокая, – заметил я.

– Ты тоже.

– Ладно, – процедил я сквозь зубы, – сочтемся.

– И я на это надеюсь…

Она немного помолчала, сменила тон:

– Прости, Карнаш, я просто разозлилась. Мне правда очень жаль твоего отца… Ты что, ослеп, держи его! – взвизгнула она.

Рюкзак, которому надоело валяться без дела, внезапно подскочил, повертелся – и пустился вскачь по склону холма, издавая жалобные, скулящие звуки! Ахнув, я помчался за ним и успел схватить его за лямку, прежде чем он сорвался в пропасть! Когда я развязал тесемки, оттуда выбрался окончательно обалдевший Молчун. У него подкашивались лапы, он вертелся, завалился на бок, мотал дурной головой. Я схватил его за шкирку, чтобы не умчался в бездну. Самое время обзаводиться ошейником и поводком. Подбежала запыхавшаяся Ольга, посетовала:

– С вами всё не слава Богу. Ладно, кажется, прорвались. Есть идеи, Карнаш?

– Ни одной, – честно признался я. – Кроме той, в которой фигурируют купальные костюмы и заплыв через кишащую нечистотами реку.

– Я плохо помню, что такое купальный костюм, – усмехнулась Ольга. – В голову приходит что-то неоднозначное, с дырочками для глаз. Отличная, кстати, идея, но главный недостаток в том, что ее невозможно осуществить. Предлагаю другую. Чуть западнее острова Отдыха – это примерно в километре от того места, где мы находимся – люди прячут лодки. Имеются несколько промысловиков, они изредка ездят на правый берег, поскольку знают, где и чем там можно поживиться. Месяц назад я разговаривала с одним из них, он предложил поработать на пару, но я отказалась, не хотела надолго оставлять маму. К сожалению, этот человек уже умер. Я не знаю, нужна ли ему теперь лодка…

– Где она? – встрепенулся я.

– Понятия не имею. Я никогда не уходила дальше станции метро. Но это точно на берегу…

– Отлично, – обрадовался я. – Твой план ничем не лучше моего. Но так и быть, пошли искать твою лодку.

Русло большой сибирской реки в настоящее время имело странную конфигурацию. В пределах городской черты его поперечные размеры остались, в принципе, теми же, но река значительно обмелела, появились излучины, которых раньше не было, а на стремнине громоздилась цепь каменистых островов. Участков, на которых можно было безнаказанно подойти к воде, осталось немного, что облегчило нашу задачу. И все же мы прокопались часа полтора, занимаясь экстремальным восхождением на утесы и обходом природных ловушек. Залаял Молчун – он делал это нечасто, стоило предположить, что он обнаружил что-то интересное. Мы бросились на призывный клич и обнаружили крохотную бухту, окруженную скалами, попасть в которую можно было лишь через узкую щель в каменных изваяниях. К берегу были пришвартованы две лодки, между ними и метался, задрав хвост, Молчун – как бы выбирал лучшую. Выбирать было нечего, в борту одной из посудин зияла рваная дыра. Потрепав по загривку умное животное, я присел на корточки, осветил повреждение. И снова почувствовал неудобство – по краям пролома отпечатались следы гигантских зубов! Кто-то отделался испугом – на лодку напала неизвестная речная тварь, но рулевому удалось довести ее до берега, где теперь ей оставалось только сгнить.

– Щука, – натянуто усмехнулась Ольга, возникая у меня за спиной. – Голодная была.

– По-твоему, это смешно? – удивился я.

– Это грустно, – возразила она. – Давай подумаем, что делать дальше. Можно развернуться, пойти обратно. Можно разбить палатку и жить на берегу, но мне не хочется жить с тобой, Карнаш. Можно вспомнить поговорку: волков бояться – в лес не ходить… Ты не бойся, рыба в Оби мутировала, но не повально. Подобные экземпляры встречаются редко и вряд ли постоянно резвятся у острова Отдыха. Здесь не очень оживленная переправа, знаешь ли.

Вторая лодка обросла грязью и слизью, но выглядела лучше. Она принадлежала к категории плоскодонок, то есть при хорошей качке не плыла, а переворачивалась. В ней уцелели поперечные банки, а на дне валялись весла. Альтернативы не было. Я никогда не чувствовал себя беззащитным, если на плече висел автомат, а в подсумке перекатывались гранаты. Я затащил посудину в воду, хотел помочь Ольге, но она оттолкнула мою руку и забралась без посторонней помощи. Попятился и зарычал Молчун – перспектива переплыть кишащую опасностями реку его почему-то не окрыляла. Я схватил его за холку, поволок к лодке. Он упирался и рычал.

– Ну, как хочешь, – сказал я, перебираясь в суденышко. – Можешь оставаться. Мы благодарны тебе, Молчун, за компанию, за все хорошее, что ты для нас сделал. Не поминай лихом.

– Что-то не припомню, чтобы он сделал для нас что-то хорошее, – усмехнулась Ольга, – кроме того, что бесплатно прокатился на такси и слопал банку еды. А лодку я и сама бы нашла.

– Он спас мне жизнь, – возразил я, помахал затосковавшему псу и оттолкнулся веслом от берега. Молчун приглушенно завыл, принялся метаться, потом с разгона влетел в воду и поплыл, задрав голову.