Сибирь 2028. Армагеддон - [41]

Мы долго брели какими-то подземными ходами, ползли, когда потолки вжимали нас в пол. Она со мной не разговаривала, глотала слезы. Я тоже помалкивал. Кружилась голова от нехватки кислорода и дикой усталости. Сознание периодически отключалось, что не влияло на скорость передвижения. Я смутно помнил, как мы выбрались из канализационного колодца. С кислородом на планете было напряженно, но, в сравнении с духотой подземелья, это был живительный морской бриз! Мы перебежали перепаханную улицу Космическую и через энный промежуток времени уже углублялись в подземные дебри под самым большим в Сибири техническим университетом…

Такое ощущение, что мы проспали сутки. Возможно, так и было. Я очнулся первым. Голова раскалывалась, ныли кости. Мы находились в крохотном полуподвальном помещении с оконцем под потолком. Сквозь эту брешь в стене просачивался блеклый свет. Подсобка лаборатории или что-то в этом духе. Стены гуляли волнами, зияли пугающие дыры. Остатки стеллажей, горы хлама на полу. Кто-то здесь уже ночевал – судя по истлевшему тряпью и засохшим пятнам крови. Несколько минут я тупо разглядывал заваленный строительным мусором дверной проем. Если так было до нас, то как мы здесь очутились? Другой двери здесь не было. Впрочем, это детали…

Заворошилась груда облезлого тряпья в углу, выбралась опухшая мордашка, уставилась на меня со священным ужасом. Картина потекшей акварелью. Волосы пепельного цвета паклей торчали из-под шапки, под глазами зеленели круги. Было в ней что-то трогательное, щиплющее за душу, хотя и немного настораживающее.

– О, нет, ты не храпела, – быстро сказал я. – Успокойся.

– Очень смешно, – проворчала она и надрывно закашлялась. Упала обратно, забралась в свои тряпки.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Не хочу тебя расстраивать, но я в порядке, – ворчливо отозвалась Ольга.

– О, что ты, я совсем не расстроился, – буркнул я, стянул рюкзак и принялся в нем рыться. Потом еще минут пять я уговаривал Ольгу принять таблетки, от которых ей точно не станет хуже. Она ворчала, что ей ничего от меня не надо, что лучше бы я шел куда подальше, но в итоге проглотила антибиотики, потом закрыла голову руками и провалилась в ступор. Изредка она вздрагивала, проглатывала рыдания. Мне было очень жаль, но повторять об этом в третий раз не хотелось.

– Расскажи, что вчера случилось, – попросила она, поднимая голову и устремляя на меня исполненный неприязни взор. Она уже не казалась такой страшной, как после пробуждения, хотя лицо могла бы и помыть.

Я рассказал.

– И ты не смог ее защитить, – со вздохом констатировала новоявленная сирота. – Убивать ты умеешь, прикончил целую кучу негодяев, а сделать так, чтобы мама осталась живой, ты не смог.

Я мог бы привести кучу доводов в свою защиту, но решил воздержаться. По крупному счету, она права.

– Господи, какая я дура, что оставила ее одну… – Она опять провалилась в свои ладошки, но, к счастью, ненадолго. Оторвала руки от лица и грозно свела неопрятные брови, которые давно пора было проредить. – Учти, если я говорю «какая я дура», это не значит, что я дура, понял?

– Я понял, – кивнул я. – У тебя есть диплом. Ты не дура.

– Да пошел ты…

Лучшим решением в создавшейся ситуации было бы сесть рядом, обнять, сказать какие-то утешительные слова. Она бы непременно треснула меня по лбу, но я бы уже не чувствовал себя таким засранцем. Мне было очень неловко, неудобно, хотелось провалиться сквозь землю или куда-нибудь убежать. Воистину неисповедимы пути Господни…

– Мама, кстати, рассказывала про тебя. – Ольга мстительно оскалилась. – Она говорила, что все люди как люди, а ты – первосортный обалдуй. Способности были, а толком нигде не учился, даже в армию пошел – лишь бы не учиться. И вообще, ты неблагодарная скотина, вот. А также язва, циник и недотепа.

В этот день я был согласен выслушивать про себя любые гадости. Я смастерил виноватую физиономию и снова закопался в рюкзак. Правилами личной гигиены можно было пренебречь, помыться и почистить зубы можно и через неделю, но питаться надо регулярно. В рюкзаке осталось восемь банок – половина с перловкой, половина с говядиной. Все разумные сроки хранения вышли много лет назад, но народ питался этими деликатесами, и не припомню случая, чтобы кто-то умер. Несколько минут я молча накрывал на стол, используя в качестве последнего обернувшийся в кирпич калорифер.

– Присоединяйся, – предложил я.

Она фыркнула.

– Спасибо, не ем.

– Ты ценный товарищ, – похвалил я. – Сущая находка. Но поесть, однако, придется – энергия космоса далеко, она тебя сегодня не накормит. Нормальные, между прочим, консервы, в них скрывается невиданный запас калорий.

– И невиданный запас нитритов, – буркнула Ольга. – Для тех, кто не понял, – канцерогенов.

– Да уж, вокруг нас других канцерогенов нет, – восхитился я. – Не поверишь, женщина, но вся наша нынешняя жизнь – злокачественное новообразование. Для тех, кто выжил после катастрофы, рак уже не страшен. В ходу теперь иные модные болезни: от инфекций, отключающих мозг и делающих человека прожорливым зомби, – до социальных «заболеваний», штампующих редких сволочей. Кстати, этих редких сволочей развелось в последнее время…