Швейцарец - [54]

Правда, положение усугублялось тем, что информация по самому СССР была очень скудной. Политика Райха по отношению к поверженной стране уже десятки лет была одной и той же – было, так сказать, высочайше установлено, что эта страна являлась убогим, неповоротливым и нежизнеспособным недоразумением, которому Тысячелетний Райх оказал услугу, прекратив его недолгое и мучительное существование. И потому изучать с научной точки зрения там особо и нечего. Так что подавляющее большинство доступных материалов были скорее пропагандистскими агитками, чем реальными исследованиями. Вследствие чего совершенно не обязательно, что то, что в этих материалах обозначалось (или даже откровенно выпячивалось) как несомненный косяк и стопроцентная ошибка, действительно было таковыми. А не являлось, например, вынужденным решением, которое пришлось принять вследствие имеющейся внутренней или международной ситуации. То есть «лучшим из худшего». Типа, скажем, по всем экономическим резонам стране требовалось срочно закупить еще тысячу паровозов. Однако вместо них построили пятьсот танков. Но из-за этого «ошибочного» решения не началась новая Польская война…

* * *

– Ты-дышх! – Алекс перевалился через гребень и, тяжело дыша, замер. Теперь, пока его преследователи не доберутся до гребня, стрелять по нему не смогут. Так что минут семь-десять у него есть… Черт! Он, похоже, сильно отклонился в сторону. Но в какую? Куда бежать – вправо или влево? Черт, темно и лес этот… хрен чего разглядишь! Он обычно подходил к развалинам со стороны дороги, так что местность, прилегающую к гребню, практически не знал. Парень зло сплюнул и тяжело побежал вперед. К дороге. Это означало, что, добравшись до нее и сориентировавшись, ему придется повернуть и бежать уже по дороге параллельно гребню, давая возможность преследователям срезать путь и перехватить его. Но это все равно было лучше, чем нестись наобум, рискуя, что, вместо того чтобы приближаться к развалинам с порталом, он будет отдаляться от них.

К счастью, бежать до самой дороги не пришлось. Уже шагов через двести Алекс выскочил на довольно большую поляну, с середины которой ему удалось разглядеть вершину той самой скалы, у подножия которой и располагались развалины. Он было дернулся в ту сторону, но затем резко затормозил от пришедшей в голову мысли.

– Ха! Поиграем, герр Обервеер, – едва слышно выдохнул парень, после чего развернулся и рванул в противоположную сторону, оставляя на снегу отчетливые следы. Добежав до края поляны, он прыгнул вперед, приземлившись на прогалину, после чего повернул и бросился вдоль кустов, заросли которых огибали поляну вокруг, стараясь бежать именно по покрытым прошлогодней листвой и опавшей хвоей прогалинам и перепрыгивая полосы снега… Отставшие преследователи явно будут торопиться его нагнать – так что, вполне вероятно, им будет не до внимательного разглядывания следов. Тем более что цепочка таковых, протянувшаяся по остаткам снега, явственно укажет, в какую именно сторону двинулся беглец… Вследствие чего есть очень немаленький шанс увести их в ложном направлении. Ненадолго. Несмотря на то что снега в лесу было очень мало, кое-где он еще лежал. Так что, даже если его хитрость удастся, они рано или поздно заметят отсутствие следов и поймут, что он двинулся куда-то в другую сторону. Нет, если бы ему не нужно было ждать у развалин открытия портала, он бы вообще, возможно, сумел уйти в прошлое еще до того, как преследователи снова станут на след, но высчитать, когда этот чертов портал точно открывается, Алекс до сих пор так и не смог. Двадцатого марта, вечером, в темноте – и все! Однако при удаче имелся шанс отыграть минут двадцать. И, может быть, именно они и окажутся решающими…

* * *

Подготовка к переходу в этих более-менее комфортных условиях протянулась до самого Рождества. А потом Алексу пришлось, так сказать, рвать когти.

Все началось с того, что на второй день после Рождества его вновь посетил герр Обервеер и, все так же скользко ухмыляясь, попросил… то есть чего уж там – приказал предложить трем членам их кружка из числа тех самых «отпрысков хороших семей» устроить громкую «акцию» в Берлинском университете. Нет, ничего особо серьезного. Все те же листовки и лозунги на стенах. Но дело все же обещало быть именно что громким. Ибо Берлинский университет считался в Райхе этаким оплотом «немецкого духа и воли».

До сего момента члены кружка рисковали устраивать подобное только в тех университетах, в которых учились сами. А это были учебные заведения, расположенные либо в бывшей Швейцарии, либо в прилегающих к ней австрийских рейхсгау, население которых отличалось некоторой фрондой. Так что, как правило, дирекция этих учебных заведений предпочитала разбираться с подобными хулиганствами внутри своих стен, не привлекая ни полицию, ни ведомство по охране конституции, ни уж тем более гестапо. Но даже полному идиоту было совершенно ясно, что подобная «акция» в самом сердце Райха, в его столице, никак не могла закончиться столь же тихо и, так сказать, по-семейному. Так что у Алекса мгновенно засосало под ложечкой… Похоже, вот оно – именно то, для чего Обервеер тогда не стал его арестовывать.