Швея-чародейка - [131]

В краткой дополнительной части Теодора назвали принцем Вестланда и первым наследником трона. Слезы побежали из моих глаз. Я всегда видела дистанцию, которую мы не могли стереть ланчами в оранжерее и свиданиями в саду. Официальное признание вернуло меня на землю, сковав железом по рукам. Теодор принял кольцо-печатку принца Вестланда, но, когда он повторял клятву наследника, его глаза нашли меня.

Я плакала, роняя слезы в свой носовой платок.

Поток черного шелка и вельвета омыл часовню, а затем выплеснулся на белые улицы. Тем временем Площадь фонтанов изменилась. Мятежников сменили женщины, продававшие траурные повязки и белые шелковые розы. Революция растворилась в горе. Оппозиция все еще кипела под поверхностью, но было ясно, что большая часть протестующих не захочет чьей-либо смерти.

Мой брат все еще не появлялся.

Несколько Красных колпаков, служивших сержантами во время революции и прятавших квайсетское оружие, были пойманы. После быстрых трибуналов их повесили. Нико так и не нашли. Я узнала имена нескольких сержантов, и Теодор рассказал мне, что женщину, которая привела толпу к моему ателье, признали виновной в хранении оружия. Моя соседка говорила, что та пошла на виселицу за издевательства над солдатами. Я не посещала казней, но зажгла свечу в алькове кафедрального собора – для Джека в тот день, когда его похоронили. Возможно, эта милосердная дань была и для нее. И даже для Пьорда.

Лорд Ключей и новый король решили не преследовать армию Красных колпаков. Вопреки всему я надеялась, что Кристос бежал из города. Но многие пропавшие без вести были скорее всего мертвы.

Я возвращалась в свое ателье – назад к работе и к жизни, которую выстраивала для себя. Назад к Алисе и к ее обучению, зная, что она оставит меня и начнет свою карьеру. Назад к Эмми, чтобы тренировать ее ловкие пальцы. Назад к шквалу заказов, который последовал за балом Средизимья. Назад к созданию нового придворного платья для мадам Плини, ведь старое я испортила и не могла уже починить. Назад, хотя уже ничего не могло быть прежним.

– Подожди!

Знакомый голос прозвучал у замерзшего фонтана и остановил меня. Теодор! Он бежал за мной. Его золотисто-каштановые волосы развевались на ходу.

– Не думаю, что бег через площадь считается достойным поведением для принца, – сказала я, когда он поравнялся со мной.

– Забудь о достоинстве, – ответил он. – Поедем со мной.

– Разве вас не ждет званый обед? – спросила я. – Какой-нибудь коронационный пир?

– Нет. Мы отказались от этого, учитывая глубокий траур нации. Мать говорит, что мы проведем бал весной. – Теодор мягко улыбнулся. – Я надеюсь свозить ее в общественные сады и убедить в своей просьбе.

Он взял мою руку.

– Пожалуйста, Теодор, – попросила я его, не в силах найти другие слова. – Пожалуйста…

Все уже закончилось. Швея не может выйти замуж за принца – наследника престола. Наверное, были какие-то шансы, когда он являлся просто Первым герцогом. Там угадывались определенные шаги… Но сейчас? Это было невозможно. В нашей памяти навсегда останется оранжерея, ужин в зеркальной комнате и ночь после бунта. Но пути вперед не существовало. Я не могла вечно барахтаться в несовместимости наших жизней.

– Поедем со мной, – настаивал он.

И я подчинилась.

Карета была та же самая, и даже кучер. Ему удалось выбраться невредимым из потасовки после бала. Но королевская гвардия, следовавшая сзади, была чем-то новым. Солдаты скакали на одинаковых гнедых лошадях – прямо в общественные сады, через украшенные железные ворота и мост, мимо речных аллей, к дверям оранжереи. Они оставили нас только у самых дверей.

– У меня сильная тяга к этому месту, – сказал Теодор. – Теперь, когда мне некогда изучать тропики, меня все более влечет к их аналогу, который я создал здесь.

Он открыл дверь и повел меня внутрь. На небольшой поляне был установлен стол с незатейливым ланчем и тремя креслами. Не выпуская моей руки, он сел рядом со мной.

– Теодор, – прошептала я, – вы смущаете меня. Будем считать, что между нами ничего не было. А если и было, то пусть это закончится прямо теперь.

– Нет, мы должны обсудить наши отношения, – возразил он мне. – Я не намерен отказываться от своего вздорного желания жениться на тебе. Но мы пока не будем этого делать. Теперь я всегда могу поговорить с королем. А наша свадьба может оказаться политически выгодна – единство с народом, брак с простолюдинкой, сама понимаешь.

Я потеряла дар речи, но мне удалось кивнуть. Он улыбнулся.

– Давай договоримся так. Я не стану жениться на какой-нибудь зарубежной принцессе, а ты не станешь выходить замуж за мясника или парикмахера с соседнего переулка.

Я, сама не желая того, рассмеялась.

– Во всяком случае, не сейчас.

– Но я привез тебя сюда не ради этого.

Дверь в задней части оранжереи открылась – та, что находилась между двух апельсиновых деревьев, облепленных белыми соцветиями, – и из служебного помещения вышел мужчина.

Кристос.

Я вскочила на ноги, но тут же остановилась и не стала подбегать к нему. Он быстро зашагал ко мне и обнял меня, прежде чем я заговорила. Первоначальный мой гнев сменился облегчением. Он не погиб.