Схватка за Рим - [17]

– Что? Я люблю его? – с болью вскричала Камилла. – Как ты смеешь говорить это! Я его ненавижу, ненавижу так, как я никогда даже не подозревала, что могу ненавидеть.

– Докажи!

– Хорошо. Он умрет. Завтра… Нет, сегодня же мы поедем в Равенну. «Она его любит, – подумал префект. – Но это не беда – она еще не сознает этого».

Глава V

Уже несколько недель Рустициана с дочерью жила при дворе, но Камилла ни разу еще не видела короля. Он был сильно болен, несколько недель назад он ездил охотиться в горы, и однажды приближенные нашли его без чувств у источника. Его привели в чувство, привезли домой, но он тяжело заболел. Теперь, говорили, ему лучше, но врачи не позволяли ему выходить из комнаты.

В чувствах Камиллы произошла перемена: ненависть, жажда мести начала постепенно смягчаться состраданием к больному. Живя при дворе, ей часто приходилось слышать, с каким терпением он выносил тяжелую болезнь, как благодарен за малейшую услугу, как благородно кроток. И в сердце ее оживала прежняя привязанность. Но она старалась заглушить ее воспоминанием о казни отца. А когда сердце подсказывало ей, что несправедливо взваливать на него чужую вину – ведь не он, а его дед казнил Боэция – она сама себе возражала: а почему он не помешал злодейству?

В этой борьбе чувств проходили дни, недели. Однажды Камилла проснулась на рассвете. В комнате было душно, а на дворе стоял приятный холодок. Она встала и пошла в сад. Там на берегу стоял полуразрушенный храм Венеры, мраморные ступени храма спускались почти к самому берегу. Туда и направилась Камилла. Но, подойдя к лестнице, она увидела там Аталариха, он сидел на ступени и задумчиво смотрел на море. Встреча была так неожиданна, что девушка, растерявшись, остановилась. Король, увидя ее, также смутился, но тотчас овладел собою и, вставая, спокойно заговорил:

– Извини, Камилла, я не мог думать, чтобы ты пришла сюда в это время. Я сейчас уйду, только не выдавай меня: моя мать и врачи так зорко наблюдают за мной, что днем мне не уйти от них. А мне так хорошо здесь, у моря. Прощай же, я знаю, что ты не выдашь меня.

И он начал спускаться вниз.

– Нет, король готов. Останься, я не имею ни права, ни желания мешать тебе. Я ухожу.

В этот миг над морем взошло солнце, и лучи его растеклись на воде широкой золотой дорогой, залили развалины храма и статуи на лестнице.

– Камилла! – вскричал король, – взгляни, как прекрасно! Помнишь, как мы в детстве играли здесь, мечтали и воображали, что эта золотая дорога солнечных лучей на море ведет к островам блаженных.

– Да, к островам блаженных! – повторила Камилла.

– А знаешь, – продолжал король, – я должен повиниться перед тобой. Камилла покраснела: вот теперь он заговорит об украшении виллы, об источнике. Но Аталарих спокойно продолжал:

– Помнишь, как часто спорили мы в детстве о том, чей народ лучше. Ты превозносила римлян и их героев, я – своих готов. А когда блеск твоих героев грозил затмить моих, я смеялся и говорил: а все-таки настоящее и будущее принадлежит готам. Теперь я не скажу так. Ты победила, Камилла.

– А, ты осознал, что твой народ не может сравниться с нами.

– Мы уступаем вам только в одном: в счастье. Мой бедный прекрасный народ! Мы забрались сюда, в чуждый нам мир, в котором не сможем укрепиться. Мы подобны чудному цветку с вершины Альп, который занесен бурей вниз, на пески долины. Он не сможет укорениться там. Так и мы здесь завянем и умрем.

И он с тоской смотрел вдаль, на море.

– Зачем вы пришли сюда? – резко спросила Камилла. – Зачем вы перебрались через эти крутые горы, которые Господь поставил, как вечную преграду между вами и нами?

– Зачем? – повторил Аталарих, не глядя на девушку, как бы про себя. – А зачем мотылек летит на яркое пламя? Оно жжет, но боль не удерживает мотылька, и он снова и снова возвращается, пока это пламя не спалит его. То же и с готами. Оглянись кругом: как прекрасно это небо, это чудное море, а там величественные деревья, и среди них, залитые солнцем, блестят мраморные колонны! А еще дальше, на горизонте, высокие горы, а на море зеленеют чудные островки. И надо всем этим мягкий, теплый, ласкающий эфир. Вот те чары, которые вечно будут привлекать и погубят нас.

Волнение короля передалось и Камилле. Но она не поддалась ему и холодно ответила:

– Целый народ не может поддаться чарам вопреки рассудку.

– Может! – вскричал король с такой страстностью, что девушка испугалась. – Говорю тебе, что целый народ, как и отдельный человек, может поддаться безумной любви, сладкой, но гибельной мечте. Может, Камилла, в сердце есть сила, которая ведет нас сильнее, чем рассудок, и ведет нас к заведомой гибели. Но ты этого не понимаешь, и дай Бог, чтобы никогда ты не испытала этого. Никогда! Прощай.

И он быстро повернулся и пошел во дворец. Камилла несколько минут смотрела ему вслед, а затем, задумавшись, направилась домой.

Глава VI

Теперь молодые люди виделись ежедневно. Врачи разрешили королю гулять, и каждый вечер он несколько часов проводил в обширном саду, сюда же выходила и Рустициана с дочерью. Вдова большей частью оставалась с Амаласунтой, а молодые люди, разговаривая, уходили вперед. Амаласунта видела, что сын ее все сильнее привязывается к Камилле, но она не препятствовала этому, напротив, была даже рада ее влиянию. Аталарих теперь стал гораздо спокойнее и мягче с ней, чем был раньше.