Схватка - [9]

— Что вы от меня хотите узнать? — вопрос был не столько оригинален, сколько своевременный.

Воробьева начинал раздражать этот играющий в непорочность бортинженер. И потому, не щадя его самолюбия, сказал:

— Чтобы ты, парень, не питал больших иллюзий на наш счет, взгляни на это… — Воробьев вдавил в щеку Вахитова «вальтер». — Если это для тебя не аргумент, давай выйдем и я тебе покажу очаровательное место, где ты выроешь себе могилу…Короче, нам нужна полная информация о твоих последних днях… может, неделях — где, с кем, какие вел разговоры? Чем больше будет искренности, тем больше у тебя будет шансов вернуться назад, к своему красному в белый горошек чайнику…

Вахитов угрюмо молчал и, склонив голову, рассматривал зажатую в руках сигарету. Возможно, он думал о 30 тысячах долларов, которые хранил в маленьком сейфе у себя дома.

Заговорил Голощеков:

— Если ты будешь разыгрывать из себя немого, мы можем подумать, что имеем дело с трупом. А с трупами, ты сам знаешь, как поступают — или в яму или в крематорий…

— Только ради бога не стращайте, — вдруг ожил Вахитов. — Самолет, на котором я летаю, дважды захватывали террористы, а они покруче вас, — он вялым движением руки полез за пазуху и вытащил портмоне.

Голощеков заметил как дрожат у него пальцы. Бортинженер протянул вчетверо сложенную бумагу. Это была газетная вырезка, которую Голощеков быстро пробежал глазами.

— Послушай, Вадик, что тут написано…

«13 сентября, в ночном кафе „Пиковая дама“, произошел настоящий конфуз. Один из посетителей, будучи в изрядном подпитии, стал приставать к солистке В.Л., отличающейся от остальной публики не только хорошим голосом, но и великолепными физическими данными. Примадонна, не потерпев наглых приставаний одного из джентльменов, посетивших кафе, залепила ему публичную пощечину. Однако на этом инцидент не закончился: „обиженный“ клиент, которого в определенных кругах называют Фура, не захотел оставаться в долгу и после закрытия бара, в пять утра, изнасиловал свою обидчицу…прямо на электрооргане. Сей экстраОрганный выпад джентльмена повлек за собой не только травмирование примадонны, но и самого музыкального инструмента: орган рухнул на пол и разлетелся на составные части…Наш источник утверждает, что В.Л. не стала обращаться в милицию, а просто заплатила за порчу инструмента. Тот же источник предполагает, что Фура является одним из залетных джентльменов удачи, приехавших в столицу из провинциальных Великих Лук. По слухам, эти гастролеры занимаются весьма предосудительным промыслом и делают это под чутким руководством известного в криминальных кругах человека по кличке Полоз, который в свою очередь связан с известным в криминальных кругах авторитетом, сочувствующим российским фашистам, Расколовым… По обоим, как утверждает наш источник, уже давно плачет тюрьма, а также оперативники МУРа…»

— Где это было напечатано? — спросил Воробьев.

— В желтой газете «Скандалы», но не в этом дело…А какое отношение эта В.Л. имеет к тебе, Вахитов?

Вахитов, опустив голову, молчал. Голощеков слегка тронул его локтем.

— Не стесняйся, все, что скажешь, останется между нами…Врачебная тайна…

— Тайна полишинеля… Это Вика Лобанова. В прошлом году она вместе со своим директором приезжала ко мне за тем же, что и вы. Надо было кое-что переправить в Швейцарию. После этого я несколько раз заглядывал в «Пиковую даму»…

— Завязался роман, что ли?

— Можно и так сказать.

Воробьев обдумывал как бы не вспугнуть Вахитова и подгрестись к разговору о Фуре и Полозе. А он уже и сам начал разогреваться.

— Обычная история, с прекрасной увертюрой… Дважды я ее брал с собой в Женеву. Дарил подарки и все шло к тому, чтобы сходить с ней в ЗАГС. Она разведена, я тоже свободен. Но когда появились эти отморозки, все пошло кувырком. Сначала к ней пристал Полоз, потом этот мерзавец Фура. Грязный подонок…Всего не расскажешь, это целая история, — он тяжело вздохнул и начал, наконец, прикуривать сигарету. — Я ее умолял образумиться…обычная ревность, обещал золотые горы, потом начал грозить, словом, на какие только ухищрения не шел.

— Значит, подруга оказалась слаба на передок, — констатировал Воробьев.

— Это и еще страх…Однажды я под видом болезни не полетел в рейс, хотя ей сказал, что отправляюсь как обычно в Женеву. В ту же ночь, под утро, я нагрянул к ней домой. Своими ключами открыл дверь, а когда вошел, почувствовал специфические ароматы…Прошел в спальню, смотрю, а там идет битва половых гигантов. Они меня тоже заметили, однако в голову не взяли и, мне назло, продолжали заниматься сексом. Она визжит, как недорезанная свинка, а он ее по всякому кувыркает…

— Кто — он?

— Полоз!

— Действительно, история, хуже не придумаешь, — сказал Голощеков.

— Но это еще не все…Потом они, как ни в чем не бывало, сели завтракать. Я хотел уйти, но этот длинный гад меня не отпустил, заставил вместе с ними распивать коньяк. А выпив, я устроил им мыльную оперу, полез драться, но Полоз, скотина, меня вырубил. Стыдно вспоминать…

— Стыд не дым, — сказал Воробьев. — И чем все это закончилось?

— Он предложил сделку: я ему указываю богатый объект и Полоз, как только выкачает из него бабки, отваливает за границу. Я сначала думал, что он блефует, но потом вижу — черта-с два. Как-то я зашел в «Пиковую даму», где опять встретил Полоза и его шестерку Фуру. Оба они ишачили на Расколова…Это абсолютно гнилой тип…Сначала прозрачно, а потом в открытую стали угрожать — мол, если не выполню их условия, они мне устроят петлю…И Фура продемонстрировал стальной тросик…