Схватка - [64]

— Заткнись! — взревел Оскар.

И нам пришлось удерживать биолога, который уже бросился на Марти. Тот удалился с улыбкой на устах.

17 мая 1981 г.

Сегодня мы собрались вновь, все, кроме Марти. Фредерик и Паркс ознакомили нас с имеющимися материалами, подтверждающими квантовую теорию, то есть эксперимент Марта. Доказательства производили впечатление, но меня не убедили. Однако совещание затянулось надолго, и теперь мы знаем о странном мире квантовой физики куда больше, чем хотели бы.

Фош и Оскар, в последние дни он очень подавлен, полностью убеждены, что атомное ядро Мартина находится, или находилось, в неопределенном состоянии, а цепь событий, ведущая к потенциальному распространению риновируса, еще не зафиксирована. То есть вопрос жизни и смерти рода человеческого остается открытым.

Паркс же нисколько не сомневается, что по прошествии инкубационного периода проявятся все симптомы заболевания и он умрет. Мы не можем разубедить его.

В одном мы здорово сглупили. Заставили Оскара подробно рассказать о симптомах болезни, особенно на ее ранней стадии. Теперь-то ясно, что Оскару следовало придержать эту информацию, хотя бы с тем, чтобы она не дошла до Паркса. С другой стороны, Фредерик указал нам на следующее: Оскару-то симптомы известны, если он почувствует, что болен, этого может оказаться достаточно для фиксации события. Фредерик в этом уверен. Но так ли это? Вдруг убежденности одного из нас недостаточно? А скольких достаточно? Или хватит одного Марта? А может, необходим консенсус? Большинство в две трети?

Чудовищно нелепая ситуация. Я никогда не доверял физикам, и теперь я знаю почему.

А тут еще Фредерик с его ужасным предложением.

23 мая 1981 г.

На сегодняшней встрече Фредерик повторил свое предложение.

Остальные отнеслись к нему серьезно. Увидев такой настрой, я попытался возражать, но без всякого успеха. Я-то абсолютно убежден, что мы сделать ничего не можем. Если ядро распалось, мы все обречены. Через триста дней появятся первые симптомы болезни: ломота в спине, головная боль, обильное потовыделение, резь в глазах. Если не появятся, стало быть, пронесло. Даже Фредерик понимает абсурдность своего предложения, но добавляет: „Эти симптомы практически неотличимы от гриппа. И если один из нас уверует в то…“

Уверует в болезнь, тем самым зафиксирует распространение вируса. Событие, случившееся триста дней тому назад.

Его предложение, у меня даже рука не поднимается записать его, состоит в следующем: мы должны покончить жизнь самоубийством. Все шестеро. Поскольку только мы знаем об эксперименте, мы единственные, кто может зафиксировать событие, закрепить существующее положение вещей. Паркс, говорит он, особенно опасен, но и все мы потенциальные ипохондрики. Напряжение десяти месяцев, по прошествии которых могут проявиться симптомы болезни, сломает нас.

30 мая 1981 г.

Я отказался. Все очень тихие, сторонятся друг друга. Но я подозреваю, что Фредерик и Паркс что-то замышляют. Оскар вообще превратился в тень. Его, похоже, и раньше посещали мысли о суициде, но он слишком труслив, чтобы решиться на такое в одиночку. Фош… я не могу с ним связаться.

О Господи! Позвонил Фредерик. Сказал, что у меня нет выбора. Они убили Марти и уничтожили лабораторный корпус, чтобы стереть все следы эксперимента. Теперь они идут ко мне. У меня лишь несколько минут, чтобы бросить дневник в университетский почтовый ящик. Бежать? Не успею. Они слишком близко».

Служебная переписка

Кранцу от Дейтриха:

«Карл!

Я прочитал дневник, но не уверен, что все понял. Что ты выяснил насчет Бернарда?»

Дейтриху от Кранца:

«Вернер!

В период, предшествующий известным событиям, Оскар Бернард действительно работал с мутацией риновируса. Много я не узнал, в тамошних коридорах слишком много людей в серых костюмах. Но идут разговоры, что вся документация по некоторым проектам бесследно исчезла.

Ты можешь в это поверить? Я хочу сказать, можешь ли ты поверить, что мне эта теория кажется более чем убедительной? По-моему, слухи об этом дневнике необходимо похоронить? Я напуган и совершенно запутался».

Кранцу от Дейтриха:

«Карл!

Мы должны выяснить полный перечень симптомов, не ограничиваясь ломотой в спине, головной болью, потливостью и резью в глазах.

Да. Я твердо верю в теорию. Если Гоа провел эксперимент, о котором упомянуто в журнале… ты и я можем зафиксировать событие.

Как и любой другой, кто прочел этот дневник.

Господи, что же нам теперь делать?»

Перевод: Д. Вебер.

Головы

Порядок и холод, жара и политика. Установление неправильного порядка: злоба, смерть, самоубийство и уничтожение. Я потерял тех, кого любил, расстался с иллюзиями, дошел до последней стадии умственного и физического истощения. По-прежнему преследуют меня в снах огромные, в четыре этажа, серебристые рефрижераторы, недвижимо повисшие в черном вакууме Ледяной Впадины, постоянно работающие мощные дестабилизирующие насосы, бесшумно втягивающие в себя воздух, призрак моей сестры Ро, растворяющийся на глазах, выражение лица Вильяма Пиерса, воочию столкнувшегося с тем, что составляло цель его жизни.

Я понимаю, что Ро и Вильям мертвы, но никогда не буду знать наверняка. Еще меньше уверенности у меня относительно четырехсот десяти голов.