Шут и трубадур - [15]

То ли духи торнихозского леса были тому виной, то ли Волшебный Дуб имел чудесную силу, —   но внезапно шуту показалось, будто он взмыл в поднебесье и увидел оттуда всю землю до самого края света…

Никогда в жизни он не бывал дальше деревни их соседа — рыцаря Невилля, в чьем замке бесновался теперь окаянный Роберт Лев, и раньше редко задумывался о том, что лежит за этой деревней и куда ведет большая дорога, бегущая через поля. Все знали, что на востоке растут непроходимые леса, где кишат крамы, дикие звери и нечисть; что на севере и западе есть большие города, в одном из которых живет король; что еще дальше простирается море, отделяя христианские земли от стран, населенных неверными — и там, в языческих странах, поклоняются ложным богам, встречаются люди с песьими головами и водятся немыслимые чудовища вроде сфинксов и мантикор…

Так рассказывали странствующие монахи, изредка забредавшие в эти края, — но теперь, взглянув с высоты на озаренную лунным светом землю, шут не увидел на ней ни песьеглавцев, ни мантикор.

То, что он увидел, было куда страшнее!

Он увидел вытоптанные конями поля, деревни, затерявшиеся во мраке, замки — такие же, как тот, в котором родился и вырос он, — а от замка к замку скакали вооруженные отряды. Отряды яростно сшибались; замки горели, превращаясь в груды развалин; по неубранным хлебам рыскали разбойники и волки. Странствующие рыцари вцеплялись друг другу в горло, как псы, и добивали лежачих во имя своей прекрасной дамы. После боя рыцари развратничали с кем попало, а едва помолившись, снова кидались в бой и топтали копытами боевых коней несжатые в поле колосья. Люди гибли от голода, копья, ножа и меча, и привидения сновали повсюду, не давая покоя живым. Иногда какой-нибудь обезумевший от страха человек начинал стучаться в ворота монастыря, надеясь найти защиту за его крепкими стенами, но спасения не было и там — монастыри горели так же, как и замки, и монахам то и дело приходилось вооружаться, чтобы отразить нападение врага. Смерть, голод, предательство царили по всей земле от края до края — может быть, здесь, на поляне Волшебного Дуба, оставалось единственное безопасное место на земле…

…Шут рухнул с небес на землю, не успев даже подумать, кто послал ему это видение и не было ли то происками врага человеческого рода.

Напоследок он успел увидеть, как развлекались рыцари с крестьянской девушкой, захваченной в одной из сожженных  деревень — и вскрикнул при мысли о том, что такая же участь может постичь Кристину, когда Роберту Льву надоест наконец его «куртуазное» ухаживанье.

Кристина, вздрогнув, подняла голову с его плеча.

— Что случилось, Юджин? — испуганно спросила она.

— Н-ничего… — задыхаясь, ответил шут. — П-пока ничего…

«Господи, неужели нет выхода из этого круга насилия и бед?»

— Неужели это будет длиться вечно, Юджин? — прошептала Кристина.

— Что? — быстро спросил шут.

Не может быть, чтобы Кристину посетило то же видение, какое посетило его!

— Неужели мир всегда будет таким беспросветным и злым? И никогда на земле не настанет время справедливости и добра? Неужели люди всегда будут расплачиваться за небесное блаженство страданиями и кровью? Я устала бояться, Юджин! Я хочу пойти куда угодно, никого не боясь!

Шут промолчал.

Он попытался представить себе мир, о котором говорила Кристина, но не смог.  Вообразить землю, по которой люди могут идти куда угодно, никого не боясь, оказалось еще труднее, чем увидеть созданий с песьими головами…

— Нет, это обязательно должно быть! — упрямо заявила Кристина, как будто шут с ней заспорил. — Не будет же бог вечно терпеть злодеев вроде Роберта Льва? Когда-нибудь он перебьет всех убийц, и тогда настанет царствие Божие на земле… Как ты думаешь, мы доживем до этого времени, Юджин?

— Тебе нужно остаться здесь, — сказал шут.

— А? — непонимающе переспросила Кристина.

— Ты должна спрятаться в этом лесу, пока Роберт Лев не покинет Шуану. Он ни в одном своем замке не задерживается долго, даст бог, не задержится и в замке Невилля. До холодов еще далеко, а я буду приносить тебе еду сюда, на поляну Волшебного Дуба…

— Ой… — прошептала Кристина. — И как же мы раньше до этого не додумались, Юджин?!.

* * *

— …Разве мы не оставляли здесь еду для диких торни и альков? Разве не привязывали каждый Леслисень и Айфлисень ленточки на Волшебный Дуб? А теперь пускай Роберт Лев попробует сунуться за мной в этот лес — торни его не боятся!

Шут украдкой трижды сплюнул через плечо.

— Никогда я больше не увижу старую каргу! Ха, представляю себе ее физиономию, когда до нее дойдет, что я пропала! — устало возликовала Кристина, плотнее закутываясь в плащ. — Роберт Лев наверняка вколотит ее в землю, ха-хха! И самого Льва я тоже никогда больше не увижу… И почему я сама не додумалась убежать на поляну Волшебного Дуба!

Она прислонилась головой к плечу шута, который молча покосился на нее.

Он изменился, изменился весь мир, опрокинувшись во тьму, ужас и боль под копытами лошадей графа Роберта Льва — только Кристина осталась прежней.

Страх и ненависть подмяли ее под себя, как и шута, но не сделали игрушкой в руках победителя. Можно было держать ее в вечном страхе, можно было ее убить, но нельзя было заставить подчиниться — потому она была свободней любого рыцаря из свиты Роберта Льва… И чище феи Фата-Морганы, которой легко быть свободной и неприступной там, в своем заоблачном дворце!