Шуаны, или Бретань в 1799 году - [106]

— Мари, — сказала Франсина с ангельской кротостью, — как и многие, многие женщины, будьте жертвой любимого, но не его любовницей и не его палачом. Храните в глубине сердца его образ, но не делайте его жестоким для себя воспоминанием. Если бы не было никакой отрады в безнадежной любви, что сталось бы с нами, бедными женщинами! Мари, вы никогда не думаете о боге, но он вознаградит нас за то, что мы исполним наше призвание на земле: любить и страдать!

— Кошечка, — ответила мадмуазель де Верней, поглаживая руку Франсины, — какой у тебя кроткий, умильный голос. Как привлекателен разум в таком милом облике. Мне бы очень хотелось послушаться тебя...

— Вы прощаете, вы его не выдадите?

— Молчи, не говори мне об этом человеке! По сравнению с ним Корантен благородное существо... Ты поняла меня?..

Она встала. Ужасающее спокойствие скрывало охватившее ее безумие и неутолимую жажду мести. Медленная, размеренная поступь говорила о каком-то бесповоротном решении. Углубившись в свои мысли, терзаясь оскорблением, но из гордости не желая ничем выдать свои муки, она отправилась на караульный пост у ворот Св. Леонарда спросить, где живет Юло. Едва только она ушла из дому, туда явился Корантен.

— Ох, господин Корантен! — воскликнула Франсина. — Если вы хоть немного жалеете этого молодого человека, спасите его! Мадмуазель хочет его выдать. Эта проклятая бумажка все погубила.

Корантен небрежным жестом взял письмо и спросил:

— А куда она пошла?

— Не знаю.

— Я побегу разыщу ее, — сказал Корантен, — надо спасти ее от отчаяния.

Он исчез, захватив с собой письмо, быстро пробежал по комнатам и сказал мальчугану, поджидавшему его у дверей:

— В какую сторону повернула та дама, что недавно вышла отсюда?

Сын Налей-Жбана прошел с Корантеном несколько шагов и указал ему улицу, которая вела вниз, к заставе Св. Леонарда.

— Вот сюда она повернула, — без колебаний сказал он, повинуясь чувству мести, которое мать вдохнула в его сердце.

Тем временем в дом мадмуазель де Верней вошло четверо переодетых мужчин, и ни Корантен, ни мальчик не видели этого.

— Возвращайся на прежнее место, — сказал мальчику шпион. — Притворись, что ты играешь, поворачивай, будто для забавы, вертушку у ставней, а сам следи хорошенько, смотри повсюду, даже на крыши...

Корантен бросился бежать по той улице, которую ему указал мальчик, в тумане увидел, как ему показалось, Мари и действительно догнал ее в ту самую минуту, когда она подходила к заставе Св. Леонарда.

— Куда вы идете? — спросил он, предлагая ей руку. — Как вы бледны! Что случилось? Разве прилично ходить одной по улицам?.. Обопритесь на мою руку.

— Где Юло? — спросила она.

Но не успела она произнести эти слова, как услышала шум и топот за воротами Св. Леонарда — возвратился с разведки отряд, и вскоре раздался голос Юло:

— Разрази меня гром! Ничего не видать. Никогда еще не бывало такого тумана! И как раз, когда мы пошли в дозор. Удобная погода для этого бывшего!.. Как по заказу!..

— На что вы ропщете? — ответила мадмуазель де Верней, крепко сжав его руку. — Такой туман может скрыть и месть и предательство. Командир, — тихо добавила она, — вы должны вместе со мною принять все меры для того, чтобы Молодец сегодня не мог ускользнуть.

— Он у вас? — взволнованно и удивленно спросил Юло.

— Нет, — ответила она, — но дайте мне надежного человека, и я пошлю его известить вас, когда маркиз явится.

— Что вы! — поспешно вмешался Корантен. — Если в вашем доме будет солдат, это вспугнет Монторана. Лучше возьмите ребенка; я найду смышленого мальчишку, он не возбудит недоверия.

— Командир, — снова заговорила мадмуазель де Верней, — благодаря туману, который вы проклинаете, вы уже теперь можете оцепить мой дом. Расставьте солдат повсюду. Один из постов пусть караулит в церкви Святого Леонарда, тогда в ваших руках будет эспланада, на нее выходят окна моей гостиной. Поставьте солдат и на бульваре: хотя от окна моей спальни до земли двадцать футов, но отчаяние иногда придает человеку силы спрыгнуть и с более опасной высоты. Слушайте, я, вероятно, выпущу маркиза через дверь, так поручите охранять ее человеку смелому — ведь Монторану нельзя отказать в храбрости, — сказала она со вздохом, — он будет защищаться!

— Гюден! — крикнул комендант.

Молодой житель Фужера выступил вперед: отряд, вернувшийся с Юло, стоял неподалеку в строю.

— Слушай, мальчик, — вполголоса сказал ему старый солдат, — эта чертова девка решила выдать нам Молодца. Почему? Не знаю. Но все равно, это дело не наше. Возьми с собой человек десять и поставь их в караул, пусть стерегут тупик, в глубине которого стоит дом этой девицы. Да смотри, чтоб ни тебя, ни твоих людей не было заметно.

— Слушаю, командир. Я это место знаю.

— Так вот, сынок, — продолжал Юло, — я пошлю к тебе Скорохода предупредить, когда придет время поиграть саблями. Постарайся сам догнать маркиза, и если тебе удастся убить его, чтобы мне не пришлось расстрелять его судебным порядком, — через две недели ты будешь лейтенантом, или пусть меня не называют Юло. Мадмуазель, вот вам удалец, который не подведет, — сказал он девушке, указывая на Гюдена. — Он хорошо будет нести охрану перед вашим домом, и если бывший пожелает войти туда или выйдет из дверей, этот смельчак не промахнется.