Шуаны, или Бретань в 1799 году - [103]

Юло с удивлением посмотрел на бледное морщинистое лицо крестьянки: в глазах у нее не было слез.

— А как же ты, матушка? — спросил он. — Что с тобою-то будет? Лучше ты себе оставь эти деньги.

— Я-то? — ответила она, грустно качая головой. — Мне теперь уж ничего не надо. Запрячьте меня хоть в самую глубь башни Мелузины (она показала на одну из башен замка), шуаны и там меня убьют.

С мрачной скорбью поглядела она на своего маленького сына, поцеловала его, роняя слезы, еще раз взглянула и исчезла.

— Командир, вот случай, которым надо воспользоваться! — воскликнул Корантен. — Но только, видишь ли, тут «ум хорошо, а два лучше»! Мы знаем все и ничего не знаем. Немедленно оцепить дом мадмуазель де Верней — значит восстановить ее против нас. А ведь ни ты, ни я, ни твои контршуаны и два твоих батальона не в силах бороться с такой девушкой, если она вздумает спасти своего бывшего. Этот малый — придворный и, стало быть, хитер; к тому же он молод и смел. Нам ни за что не удастся захватить его у ворот Фужера. Да, кстати сказать, он, может быть, уже в городе. Произвести обыск в домах? Нелепость! Мы ничего не найдем, только наделаем шуму и всполошим жителей.

— Я пойду на караульный пост у ворот Святого Леонарда, — нетерпеливо сказал Юло, — дам приказ, чтобы часовые удлинили свою дистанцию на несколько шагов, и, таким образом, они будут проходить мимо дома мадмуазель де Верней. Каждому часовому я сообщу условный сигнал, сам буду сидеть в кордегардии, и, когда мне дадут знать, что в город вошел какой-нибудь молодой человек, я возьму капрала, четырех солдат и...

— Погоди... — остановил Корантен порывистую речь солдата. — А если окажется, что этот молодой человек вовсе не маркиз... а если маркиз войдет в город не через ворота, а если он уже находится у мадмуазель де Верней, если... если...

И Корантен посмотрел на Юло с видом превосходства, до такой степени оскорбительным, что старый вояка воскликнул:

— Разрази меня гром! Провались ты в преисподнюю, гражданин Люцифер!.. Какое мне до всего этого дело! Ежели этот майский жук попадет в одну из моих кордегардий, мне придется его расстрелять; ежели я узнаю, что он находится в каком-нибудь доме, мне придется дом окружить, взять этого Молодца и опять-таки расстрелять. Но какого дьявола буду я сейчас ломать себе голову и марать свой мундир!

— В письме, подписанном тремя министрами, тебе приказано повиноваться мадмуазель де Верней.

— Гражданин, пусть она сама придет, и тогда я решу, как мне поступить.

— Хорошо, гражданин, — высокомерно сказал Корантен. — Она не замедлит прийти. Она сама сообщит тебе час и минуту, когда явится этот бывший, и, может быть, и не успокоится, пока не увидит, что ты расставил часовых и оцепил ее дом солдатами!

«Дьявол в образе человеческом! — горестно сказал про себя старый начальник полубригады, глядя вслед Корантену, который, широко шагая, взбирался по Лестнице королевы, где происходила эта сцена, а затем повернул к заставе Св. Леонарда. — Он выдаст мне Монторана, связанного по рукам и по ногам, — продолжал Юло, — и мне еще будет докука председательствовать в военном суде. Ну в конце концов, — сказал он, пожимая плечами, — Молодец — враг Республики, он убил бедного моего Жерара, и все-таки одним аристократом будет меньше... К черту все это!..»

Он круто повернулся и, насвистывая «Марсельезу», отправился проверять караульные посты в городе.

Мадмуазель де Верней была погружена в раздумье, в те мысли, тайна которых как будто погребена в безднах души и множество противоречивых чувств, властно охватывающих тогда человека, являются доказательством, что можно и в четырех стенах, даже не сходя с оттоманки, жить бурной жизнью, исполненной страстей, которые испепеляют наше бытие. Зная, что близится развязка драмы, на поиски которой она приехала в этот край, она перебирала в памяти сцены, исполненные любви и гнева, с такой могучей силой оживлявшие ее существование все десять дней — со времени ее первой встречи с маркизом. В эту минуту в гостиной, перед ее комнатой, послышались мужские шаги. Она вздрогнула. Дверь открылась, Мари быстро повернула голову и увидела Корантена.

— Плутовка! — сказал, смеясь, агент полиции. — Когда же вы перестанете обманывать меня? Ах, Мари, Мари! Вы ведете очень опасную игру. Напрасно вы не посвящаете меня в свои планы и решаетесь на смелый шаг, не советуясь со мной. Если маркиз избежал своей участи...

— То это произошло не по вашей вине? Не так ли? — с глубокой иронией ответила мадмуазель де Верней. — Сударь, по какому праву вы снова явились ко мне? — сурово спросила она.

— К вам? — переспросил он обиженным тоном.

— Ах, так! Вы хотите напомнить мне, что я не у себя дома? — заметила она с достоинством. — Может быть, вы сознательно выбрали именно этот дом, как самое удобное место для ваших убийств? Я сейчас же уйду отсюда. Я готова бежать в пустыню, лишь бы не видеть больше всяких...

— Шпионов? Договаривайте, не стесняйтесь! Но этот дом не ваш и не мой, он принадлежит правительству. А уйти вам отсюда... Нет, вы этого ни за что не сделаете, — добавил он, бросив на нее дьявольский взгляд.