Штурмуя небеса - [183]
На предвыборных плакатах байронического вида Тим вглядывался в глубины космоса, а под ним веселилась толпа кайфующих людей.
Это было его последним общественным делом. В январе 1970 года техасский суд вновь приговорил его к десяти годам тюрьмы. Лири мгновенно подал апелляцию. Однако через несколько недель, 21 марта, его арестовали в Лагуна-Бич с грузом марихуаны. Назвав его «коварным и опасным человеком» и «жаждущим удовольствий невменяемым проповедником наркотиков», верховный судья Байрон Макмиллан отказался выпустить его на поруки. Если он хочет подать апелляцию — пусть делает это уже из-за решетки. 23 июля Верховный Суд Калифорнии отказал ему в поручительстве без каких-либо комментариев 18 августа его препроводили в тюрьму предварительного заключения в Сан-Луис-Обиспо, на полпути между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом. Он выглядел ужасно.
Если добавить приговор техасского суда, то в общей сложности ему грозило двадцать лет тюрьмы. И это не считая надвигающегося суда по одиннадцати обвинениям округа Дачес, основанным на информации, полученной в ходе нескольких полицейских налетов на Большой дом в конце 1967 года.
Психоделическое движение зашло в тупик. Наркотики были все еще доступны, даже больше, чем раньше, однако мало кто использовал их для того, чтобы вырваться за пределы сознания. Для молодежи путешествие в Иной Мир стало чем-то вроде прогулки в Диснейленд: много ужастиков и веселья, но мудрости они не извлекали из этого никакой, да и не видели в этом особого смысла, относясь к этому несерьезно.
Кизи, Оусли, IFIF, Кислотные тесты, Касталия, Фестиваль путешествий, Гарвардская программа по изучению псилоцибина, Встреча племен — все это быстро забывалось, словно нечто, произошедшее со старшими братьями или дядями, или словно это было не с ними, словно они просто читали об этом в книжке или журнале. Все это уже не казалось им реальным. Неужели кто-то действительно думал что дядя Сэм сможет стать Буддой? Говорить о прекрасных временах всегда больно, потому что вслед за ними обычно наступали времена тяжелые. Позади остаются и быстро забываются множество людей. Просто перегоревших или засаженных в тюрьму. Тех, кто все еще пытается что-то сделать или безвозвратно потерянных, как Нил Кэссиди, погибший на железнодорожных путях рядом с мексиканским городком Сан-Мигуэль-Альенде. Или как Джек Керуак, умерший от кровоизлияния в мозг. Как Джон Григгс, вожак Братства вечной любви, которого убила доза поддельного некачественного псилоцибина. Или Шарон Тэйт,[123] которую погубила общая атмосфера растущей злобы в Хэйте. Люди гибли незаметно, но игнорировать это было нельзя
Игра почти подошла к концу. Ночью 12 сентября 1970 года Тим Лири, предварительно выкрасив свои фирменные теннисные туфли в черный цвет, выбрался на крышу тюремного блока номер 324. Там проходил телефонный кабель, который сверху нависал над заграждением в три с половиной метра. А снаружи за оградой его должны ждать автомобиль и 25 тысяч долларов — помощь от Братства вечной любви. За рулем машины (если она там действительно была) сидел член «Тайного шторма», который был боевиком ныне покойного ДСС — Движения за свободу слова.
Все, что Лири надо было сделать, — держась за кабель, выбраться на свободу. Но на трети пути мускулы начали сдавать, и он почувствовал, что сейчас упадет.
Неужели они все-таки поймают меня, как енота? А я только бросил курить. И больше не могу выносить вида этих решеток. Сорок девять лет и 325 дней готовился я к этому суровому испытанию. И страха нет — только невыносимая беспомощность. Такой бесславный конец — меня подстрелят, словно ленивца на ветке…
Но затем он вновь почувствовал резкий прилив сил и энергии. Он должен сделать это. И никто его не застрелит. А автомобиль дождется его. И Розмари. А потом — свобода! И он снова двинулся навстречу ветру.
Словно дикий гусь.
ЭПИЛОГ. ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ В ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ
Впервые я услышал о «венусе»(«Венере») в Лос-Анджелесе, в 1983 году. Мы сидели впятером за мраморным столиком на ранчо недалеко от Малибу, вкушали обед и беседовали о разработке руд на астероидах и пятом поколении компьютеров, когда хозяин неожиданно спросил: а не пробовал ли кто из нас «венус»?
«Мы с Луи как-то рискнули, и потом у нас долго болели животы», — сообщил он.
Кинопродюсер, сидевший справа от меня, приподняв брови, спросил:
«"Венус"? Еще одно средство для расширения пространства-времени?»
Хозяин кивнул.
«Официальное название — 2-СВ124».
«А, да, Эдгар говорил, что там есть некоторые проблемы, но он сказал, что результат оправдывает их».
«О, ну мы с Луи имели массу переживаний. Правда, мы полночи провели в туалете…»
Короткий разговор, не вполне понятный новичку вроде меня. Вероятно, у меня на лице отразилось недоумение, потому что хозяин, дружелюбный балагур, интересующийся компьютерами и философией, наклонился вперед и шепнул: «Должно быть, вы впервые слышите о нейросознательных границах?»
Сейчас, глядя в прошлое, думаю, я ожидал, что нечто подобное случится со мной именно в Калифорнии, Афинах послевоенного сознания. В моей небольшой библиотеке множество книжек, написанных с целью объяснить феномен «мерцающей золотыми блестками Калифорнии», как называл ее Уолт Уитмен. Большинство из этих книг касались стандартных тем: как в конце XIX века побережье Калифорнии превратилось в гигантскую клоаку, как затем оклахомцы медленно и упрямо заселяли прерию и строили свои городки и как, наконец, Калифорния стала раем для тех, кто жаждал найти все прелести, жизни за следующим гребнем горы. Как тридцать лет спустя все эти силы и энергия начали давать всходы, возникла поп-культура. Как каждые несколько месяцев в прессе появляются известия о новых необычных калифорнийских веяниях: битники, серферы, Движение за свободу слова, всеобщая мода на топлесс, хиппи, Исален, EST,
ВЕСЬ ЭТОТ ДЖАЗКонечно, это роман про любовь. Про бегство в жизнь и про бегство от жизни. Про безверие. Про веру. Про реальность, затерявшуюся в действительности, и про действительность, возводящую иллюзии на свой счет. Про иллюзии, в которых прячется и обретается смысл бытия… Короче, про «весь этот джаз», как говорит герой Юрия ИЗДРЫКА, мягко отсылая читателя к знаменитому фильму Боба Фосса. Который, кстати, нелишне освежить в памяти, открывая этот роман.
Так вот: если один раз взять, да и задуматься, то обнаруживаешь: Тер-Оганян А.С. и есть главный художник 1990-х годов, эпохи посмодернизма в СССР.Дальнейшее будет представлять, как все и всегда у автора этих строк, собрание разнородных и довольно-таки обрывочных сообщений, расположенных по алфавиту и таким или иным образом имеющих отношение к жизни и творчеству Тер-Оганяна А.С. Какие-то из них будут более-менее развернуты, какие-то — одни тезисы, а какие-то сообщения будут представлять из себя только названия — то, что следовало бы, вообще-то написать, да — в следующий раз.
Ярлык «пост-литературы», повешенный критиками на прозу Бенджамина Вайсмана, вполне себя оправдывает. Для самого автора литературное творчество — постпродукт ранее освоенных профессий, а именно: широко известный художник, заядлый горнолыжник — и… рецензент порнофильмов. Противоречивый автор творит крайне противоречивую прозу: лирические воспоминания о детстве соседствуют с описанием извращенного глумления над ребенком. Полная лиризма любовная история — с обстоятельным комментарием процесса испражнения от первого лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первый сборник "Растаманских народных сказок" изданный в 1998 году тиражом 200 экземпляров, действительно имел серую обложку из оберточной бумаги с уродским рисунком. В него вошло 12 сказок, собранных в Полтаве, в том числе знаменитые телеги "Про Войну", "Про Мышу" и "Про Дядю Хрюшу". Для печати тексты были несколько смягчены, т.к. аутентичные версии многих сказок содержали большое количество неприличных слов (так называемых "матюков"). В то же время, сказки распространились по интернету и получили широкую известность именно в "жестких" версиях, которые можно найти на нашем сайте в разделе "Only Hard".
Согласитесь, до чего же интересно проснуться днем и вспомнить все творившееся ночью... Что чувствует женатый человек, обнаружив в кармане брюк женские трусики? Почему утром ты навсегда отказываешься от того, кто еще ночью казался тебе ангелом? И что же нужно сделать, чтобы дверь клубного туалета в Петербурге привела прямиком в Сан-Франциско?..Клубы: пафосные столичные, тихие провинциальные, полулегальные подвальные, закрытые для посторонних, открытые для всех, хаус– и рок-... Все их объединяет особая атмосфера – ночной тусовочной жизни.