Штурманы - [18]

— Что-о?! Да как ты смеешь? Я командир, и я отвечаю за выполнение задания! Я! А не ты! Понял?!. Думаешь, орден получил, так тебе все дозволено? Можешь командовать?

«Неужели никто не заступится?» — Владимир растерянно поглядел на Родионова. Тот хранил молчание, и только мстительная усмешка подергивала губы. Тогда Владимир оглянулся и встретился взглядом с борттехником Митей Тулковым. Тот испуганно шарахнул глазами в сторону. «Этих уже обработал!» — с тоской подумал Владимир. Оставалась последняя надежда — стрелок-радист Коля Петренко. Но кабина радиста была пуста.

— А я не дам выбрасывать! — неожиданно для себя возразил Ушаков.

— Как это не дашь? — угрожающе заворочался в кресле Костихин. — Вот сейчас прикажу им прыгать и прыгнут!

— А очень просто! Скажу им, чтобы не прыгали, что их выбрасывают за сотни километров от назначенного места, и они не прыгнут! И прилетят домой вместе с нами!

— Да ты что?! Да я тебя! — Костихин суетливо искал рукой кобуру пистолета. — За невыполнение приказа командира под суд!

— За то, что угрожаете, я ухожу к парашютистам! — Владимир неловко повернулся в узком проходе и как-то боком, выставив вперед руки, вышел в общую кабину.

Самолет продолжал виражить… Парашютисты, увидев Владимира, привстали со скамьи:

— Что, штурман, прыгаем?

— Рано еще! Еще с полчаса лету! — и сам опустился на скамью рядом.

Приоткрылась дверь пилотской кабины. Высунулся Тулков:

— Вовка! Командир зовет.

Владимир, подойдя к турели, вытянул оттуда Петренко, негромко попросил:

— Идем к командиру…

— Ну что ты, Володя, шуток не понимаешь? — закачал горестно головой Костихин, когда увидел штурмана со стрелком. — Да ты не обижайся! Ведь я шутил! Гляди, и курс твой взяли. Дай, думаю, проверю — какой у меня штурман? Люблю летать с молодежью. Геройский оказался штурман! Кремень, а не парень! Так ведь, Митя?..

— Провалиться мне на месте, но лучше Вовки Ушакова во всей дальней авиации штурмана не найдешь! — прорвался, как всегда, с непонятным и странным хохотком Тулков. — Это я понял еще в день гибели старика Медведева!

Снова прошли Регель, потом слева заблестели озера. Владимир не удержался, мотнул головой:

— Вон видите озера? Так что точно идем…

Выброска прошла успешно. Тулков, нацепив парашют, открыл дверь. Кабина сразу наполнилась характерным гудом и шипом свистящего воздуха, оглушающим рокотом двигателей.

Парашютисты, пригнувшись, положив правые руки на кольца парашютов, один за другим стояли у проема двери, ожидая команды.

Владимир, припав к окну, следил за черневшим, выползающим из-под крыла лесом.

— Поше-ел! — закричал он, махнув рукой.

Еще сильнее сжавшись, парашютисты, стараясь не задеть огромными рюкзаками верхний обрез двери, выпали из самолета. «Шурх! Шурх!» — дважды прохрипел им вслед поток воздуха, засасываясь в кабину.

— Готово! — ликующе заорал Тулков, с резким стуком захлопывая дверь.

…Появления истребителей никто не ждал. Шли уже над своей территорией. Они атаковали сзади, с хвоста. Кажется, пара, а может, и больше. Когда по бортам протянулись огненные бичи, каждый понял — прозевали, и теперь, возможно, придется расплачиваться жизнью…

Старший лейтенант Костихин первым пришел в себя:

— Стрелок? Что спишь?! — с силой толкая штурвал, закричал он. — Огонь по истребителям! Огонь!

— Стреляю, командир! Стреляю! — кричал сержант Несмеянов, прильнув в турели к пулемету.

Ушаков, находившийся в общей кабине недалеко от стрелка, услышав его крик, бросился в пилотскую. Самолет резко встряхнуло. Потом, будто град по крыше, что-то пробарабанило по фюзеляжу и, оглушительно треснув, свалило штурмана с ног. Очнулся Владимир от холода, точнее от пронизывающего до костей ветра, который ледяной струей бил в лицо. Секунду-другую не мог понять, где он и что с ним. Кругом сплошная темень, а уши наполнены каким-то нудным гуденьем. А когда понял, точно подброшенный, вскочил на ноги и бросился к летчикам.

— Командиру! — что есть мочи закричал он, ворвавшись в пилотскую. — Что-о?! — и осекся на полуслове.

Кабина была пуста, а верхний аварийный люк открыт. Куда же все подевались? Выпрыгнули? Но почему?.. Самолет летит. Левый мотор работает, а правый? Выключен? Что это? Земля?! Ушаков схватился за штурвал и рывком потянул на себя… Лес исчез, появилось небо, расцвеченное звездами. Ушаков забрался в кресло командира.

В первую очередь — набрать высоту. Сектором газа, рычагами установил режим набора… Затем — выдержать курс. Кажется, 85 градусов. Ушаков «дал левую ногу», добавил газ, повернул штурвал, пытаясь удержать самолет на прямой и привычно взглянул на компас. И… не увидел его. От удивления даже опешил. Протянул руку и попытался нащупать прибор у лобовых стекол, но нашел только опорные резиновые амортизаторы, на которых раньше висел «КИ». «Пулей или осколком оборвало», — догадался он. Но как же определить курс?.. Ведь самолет летел с разворотом на одном двигателе и куда — неизвестно. Может, на север?.. А может, и на юг? А может, обратно к линии фронта? Колючие мурашки побежали по спине… Была бы карта, попытался бы вести визуальную ориентировку, но ее под рукой не было. А идти разыскивать в другой кабине в темноте не имело смысла: упругая струя воздуха, продувавшая фюзеляж, могла закинуть ее куда угодно. Но главное, Ушаков боялся оставить, самолет неуправляемым. «Что ж! Попробую сориентироваться по памяти. Я же отлично помню маршрут. Да и от последней отметки, вероятно, недалеко ушел. Самолет-то крутился…»