Штурманок прокладывает курс - [130]

Проскочив под мостом, машина остановилась прямо на пирсе, у трапа эсминца. Матросы помогли Косому подняться на ют. Рыжебородый командир корабля встретил нас с иронической любезностью. Меня он явно принимал за переодетого эсэсовца.

— Не зацепитесь за трос, герр штурмфюрер! — Он вздернул свою бородку. — Мат! Проводите наших гостей в каюту.

— С вашего разрешения, у меня такое же звание, как у вас, герр корветен-капитан.

Не ожидая приглашения, я прошел по шкафуту, поднялся на ходовой мостик. Туман с дождем закрывал рейд, но я различил силуэты нескольких подводных лодок, отходивших от соседнего пирса. Через полчаса снялся со швартовых и наш эсминец. Матрос принес мне реглан. Командир больше не обращал на меня внимания.

Справа по борту остался остров Альте-Меллум. Потом прошли остров Вангероге — самый восточный из Фризских островов. Косого укачало. Он отлеживался в каюте, проклиная море и «болванов, которые разъезжают на шведских теплоходах».

Этот «болван», как я понимал, нужен позарез, если для его доставки предпринимается целая экспедиция. Кто он — швед или немец? Я знал только его позывной «Меркурий» и свой пароль «Морицбург».

Было уже совсем темно, когда прямо по курсу я различил желтые проблески маяка на острове Гельголанд. Командиру подали какую-то бумагу. Он долго читал ее при свете индикаторной лампочки у приборов, потом шепотом посоветовался со своим старпомом и протянул бумагу мне. Это был уже дешифрованный бланк радиограммы: «Секретно. Весьма срочно. Вегнеру и командиру корабля. Служба разведки Home Fleet[107] узнала о пребывании известного вам лица на борту «Густава I». Вероятна попытка перехвата судна англичанами». Далее следовало предписание встретить судно в море возможно раньше, принять Ангстрема на борт и доставить его в Вильгельмсхафен.

Около двенадцати часов следующего дня мы находилась на траверзе норвежского порта Ставангер, милях в сорока от берега. Плотный туман лежал над морем. По расчету, минут через десять мы должны были пересечь курс судна «Густав I», но из-за тумана могли, скорее всего, разминуться с ним. Этого не случилось. Вахтенный радист принял сигнал бедствия, переданный на английском, шведском и немецком языках: «Теплоход „Густав I“ торпедирован неизвестной подводной лодкой, — сообщал капитан, — продержимся на плаву не более сорока минут». Он находился где-то совсем рядом, не далее двух-трех миль. Ветер резко переменился. Теперь он дул с севера. Туман редел. Стоя на мостике, мы всматривались в даль с надеждой вот-вот увидеть гибнущее судно.

Косой Франц проклинал англичан, которые топят нейтральные суда, но виноваты были вовсе не англичане. Я слышал, как командиру доложили о перехваченном донесении немецкой подводной лодки. Она сообщала на свою базу, что потопила английский вспомогательный крейсер именно в той точке, откуда принят был нами сигнал бедствия. Можно было не сомневаться, что эта подводная лодка атаковала «Густава». Немецкие подводники не особенно разбирались в целях для своих торпед. Да и нелегко в таком тумане определить тип и национальную принадлежность судна.

Так или иначе, следовало немедленно идти на помощь «Густаву». Это понимал даже Франц:

— Если наш агент погибнет, шеф сделает из тебя и из меня...

Что сделает из нас шеф, я так и не узнал, потому что за кормой поднялись всплески разрывов. Они ложились с перелетом, но стреляли, конечно, по нашему эсминцу.

— Радар! — сказал командир. — Проклятая выдумка!

Я уже знал, что у англичан появилась эта новинка, позволяющая вести огонь по невидимой цели. Единственное возможное решение — идти вперед. Ветер сносит пелену тумана к югу. Через несколько минут англичане появятся в поле зрения наших приборов.

Косого била дрожь. В гестапо он был смелее.

— Макс, это крейсер! Сейчас они нас потопят...

По всплескам можно было предположить, что падают снаряды среднего калибра. Скорее всего, эсминец или фрегат[108].

— Герр командир, надо идти вперед!

Командир даже не обернулся.

— Много вы в этом понимаете! — процедил он, но сделал все-таки то, что следовало, — прибавил ходу.

Корабль шел теперь самым полным.

Через несколько минут обстрел прекратился. С севера донеслись мощные глухие взрывы. Внезапно туман исчез, вернее, остался за кормой. Мы вырвались из него, словно вынырнули из белого киселя, и сразу, насколько хватал глаз, открылось серо-зеленое море. Вершины волн были покрыты пеной. Низко над головой, почти касаясь мачт, стремительно неслись на юг клочковатые облака.

Я увидел тонущий четырехпалубный теплоход, а в нескольких кабельтовых[109] от него — английский фрегат. Два других фрегата — значительно севернее — сбрасывали глубинные бомбы. Вероятно, они обнаружили ту самую подводную лодку, которая торпедировала «Густава», и сейчас быстро уходили к горизонту. Но меня теперь интересовали только «Густав» и фрегат, идущий ему на помощь.

Все три башни нашего эсминца открыли огонь по англичанину. С правого борта выскочил из тумана немецкий эсминец, однотипный с нашим. Силы были не равны. Эсминцы взяли фрегат в перекрестный огонь. Пытаясь развернуться на другой курс, он подставил борт и тут же получил два прямых попадания. Два других английских корабля уже скрывались за горизонтом.