Штурман дальнего плавания - [26]
— Все? Больше никого не будет? — спросил Бакурин у одного из приехавших гостей.
— Все, товарищ капитан.
— Тогда пошли, — сказал Лев Васильевич и неожиданно закричал: — По местам! Паруса ставить!
Я видел, что каждый член экипажа знает свое место. Боцман, Кузьмич и Седов бросились к бизань-мачте и быстро начали поднимать парус. Любавин и остальные начали разбирать снасти у грота. Я еще не знал, что мне делать, и присоединился к группе Николая Юльевича.
— Пошел дирик-фал! Выбирай гафель-гордель! Гинцы раздернуть! — громко командовал Николай Юльевич, и огромный грот стал медленно подниматься кверху. Тянули изо всех сил. Я хватался то за один, то за другой конец и везде чувствовал себя лишним, — так слаженно работала команда.
Когда поставили задние паруса, Любавин скомандовал:
— Кливер-фал и стаксель-фал пошел! — И передние паруса поползли наверх.
Бакурин сидел на руле и ждал окончания постановки парусов.
— Все готово! — доложил ему боцман.
— Отдавайте швартовы!
Концы отдали, и «Орион» медленно отвалил от бона. Паруса забрали ветер, яхта слегка накренилась и побежала вниз по реке мимо клуба и низких зеленых берегов Невки.
Я стоял на носу. По бортам мелькали вехи. Справа — красные, слева — черные. Мы шли по Крестовскому фарватеру. Две мили отделяли нас от моря. Вечер выдался на редкость хороший. Огненный шар солнца спускался к горизонту. Вода меняла оттенки от серебряного к оранжевому и затем к красному. Ветер, напоенный ароматом моря, обдувал мое лицо. Экипаж и гости расположились на корме и тихо разговаривали. Я обернулся и увидел город. В теплом дрожащем воздухе будто бы прямо из воды поднимались здания. Дымили трубы. Виднелся громадный ажурный кран Северной верфи. Пламенем горели стекла окон огромного дома на Васильевском острове, и, высоко подняв золотой купол, сиял на солнце Исаакиевский собор.
«Орион» подходил к входному бую. Впереди на горизонте тоненькими, чуть заметными очертаниями виден был Кронштадт.
Вокруг нас белели паруса яхт. Они шли с Крестовского острова, из Невского яхт-клуба на Васильевском острове, с Петровского острова. Это был целый парусный флот. Иногда нас обгоняли легкие гоночные яхты, но чаще «Орион» выходил вперед.
— Поворот! — раздалась команда Бакурина.
С шумом заполоскали передние паруса. «Орион» обходил буй. Теперь он еще больше накренился, пенил подветренным бортом воду, и брызги попадали на палубу. Сильный, красивый, он несся вперед, повинуясь воле рулевого. Мы вышли в залив.
Сколько раз я мечтал об этой минуте! Быть в море на настоящем парусном судне, быть штатным матросом! Это ли не настоящее счастье? Наверное, немногие испытали такое в тринадцать лет. Но это еще не предел. В будущем году я получу диплом яхтенного капитана и сам поведу яхту в море. Она пойдет под моим командованием!
— Нравится, Гошка? Замечательно идет «Орион»? — спросил подошедший Сережка.
— Замечательно. Лучше не может быть!
Яхта почти лежала на борту. Казалось, что она не выдержит такого крена и положит парус на воду. Сережка как будто угадал мои мысли:
— «Орион» перевернуться не может. У него киль весит тысячу пудов — свинцовый. Как ванька-встанька.
Я вспомнил про странный стол в кают-компании и спустился вниз. Стол покачивался, на нем стоял графин с водой, и казалось, что он вот-вот упадет. Но графин и не думал падать. Действительно, плоскость стола была параллельна поверхности моря. Я снова поднялся на палубу.
Скоро солнце зашло, и ветер совсем почти стих. Судно выпрямилось. Чуть слышно шумела вода под штевнем.
— Давайте поставим топсель, быстрее пойдем, — предложил Бакурин и скомандовал: — По местам! Четырехугольный топсель ставить!
Топсель — парус, который ставится наверху между гафелем и мачтой, — лежал свернутым на правом борту. Все, в том числе и я, побежали к топселю. Но я опять почувствовал себя лишним. Для меня не хватало места, и я всем мешал. Топсель подтащили к мачте, закрепили за него снасти и стали поднимать. Когда он почти дошел до места, что-то в верхнем блоке заело. Как мне потом говорил Сережка, так часто случалось при постановке этого паруса.
— Топсель-фал раздернуть! Микешин, наверх! — вдруг услышал я отрывистую команду Бакурина. Неужели меня? Да, меня.
Я посмотрел на мачту и не колеблясь бросился выполнять команду. До краспицы мне удалось долезть легко по кольцам, которыми парус крепится к мачте. Там, укрепив ноги и вцепившись в ванты, я посмотрел вниз. Подо мной расстилалось море. В глазах у меня помутилось. Но надо было лезть выше, а продолжением мачты служила гладкая полированная стеньга без всяких колец… Сделав судорожное движение ногами, я обхватил ими стеньгу и с огромным усилием, помогая руками, поднялся кверху на метр, но тут же соскользнул вниз на краспицу. Я еще раз взглянул на море и крепче вцепился в ванты.
— Микешин, давай вниз! Еремин, наверх! — скомандовал Бакурин.
Спускался я медленно. Ноги плохо нащупывали кольца. Наконец я спустился.
— Да скорей ты! — крикнул мне Серега и, как кошка, быстро перебирая ногами, полез наверх. Через минуту он уже был на стеньге.
— Готово! Выбирай!
Зуев, Кузьмич и Седов начали выбирать фал. Я отошел в сторону и присел за рубкой. Вот тебе и матрос! Опозорился перед всеми! Теперь Лев Васильевич, наверное, сожалеет, что взял такого никудышного матроса. А я-то еще мечтал самостоятельно управлять яхтой! На мачту влезть не смог! Э!.. Мне было очень стыдно.
Имя писателя Юрия Клименченко известно любителям маринистской литературы по книгам «Штурман дальнего плавания», «Истинный курс», «Неуютное море», «Неспущенный флаг», «Чужой ветер» и сборнику рассказов «Открытое море». Капитан дальнего плавания Юрий Клименченко хорошо знает и любит флот, его людей. В повести «Дуга большого круга» писатель рассказывает о судьбе Ромки Сергеева, одного из главных героев «Штурмана дальнего плавания». Это повесть о капитане, хорошем, честном человеке со сложной судьбой.
«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.
«Голубой трансатлантической линией» называют маршрут плавания пассажирских судов между Европой и Канадой.Двенадцать сильнейших капиталистических судоходных компаний обслуживали эту линию. И вдруг в 1965 году неожиданно в Атлантике появился советский теплоход «Александр Пушкин». Все предрекали ему неудачу. «Не выдержит конкуренции», — говорили специалисты.Командовал судном молодой капитан Балтийского пароходства Арам Михайлович Оганов. К январю 1970 года семь судовладельцев сняли свои теплоходы с этой линии.
Клименченко бывал в разных странах, наблюдал чужую жизнь. Желая рассказать о новых впечатлениях, Ю. Клименченко в 1938 году начал писать. Он сотрудничал в журнале «Костер», часто посылая из-за границы свои корреспонденции.Начало Великой Отечественной войны застало судно, на котором плавал Юрий Клименченко, в немецком порту Штеттин. Четыре мучительных года провел моряк в фашистской тюрьме-лагере Вильцбург. Вернувшись на родину, он снова взялся за любимую работу на море, и вскоре опять в руку запросилось перо.В 1954 году вышла первая книга Клименченко — повесть «Истинный курс», а затем сборник рассказов «Открытое море», очерки «Балтика — Нева — Лена», «Неспущенный флаг», роман «Штурман дальнего плавания».
Поэзия и проза (компиляция из разных источников): рассказы из сборников "A Mainsail Haul" и "A Tarpaulin Muster", стихотворения из сборника "Salt Water Poems and Ballads" и др., глава из поэмы "Мазилка". Составитель (и переводчик нескольких рассказов) — Виктор Федин.
Основано на реальных событиях! Самое знаменитое кораблекрушение в истории глазами десятилетнего мальчика. Как он сумел спастись и помочь своим близким? И почему стольким пассажирам «Титаника» это не удалось? Джордж Колдер – самый везучий мальчик на свете. Ведь он отправляется в путешествие на величайшем корабле из всех, что когда-либо были построены, – на «Титанике». Это будет лучшее приключение в его жизни! Но случается невозможное. Корабль, названный «непотопляемым», начинает… Тонуть! И Джордж остаётся в одиночестве, потерянный и напуганный, на судне, которое неотвратимо уходит под воду.
В своей увлекательно написанной книге «От „Наутилуса“ до батискафа» современный французский писатель Пьер де Латиль рассказывает о том, как после многих лет мучительных поисков и неудач людям удалось наконец сконструировать батискаф — подводный аппарат, свободно перемещающийся под водой и способный спускаться на дно величайших впадин Мирового океана.
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
В этом романе удачно сочетается то, что обычно вытесняет друг друга: лихо закрученный сюжет — к историческая точность деталей, достоверность психологии персонажей — и экзотика дальних путешествий. Шестнадцатый век повернут к читателю его малоизвестными гранями. История русского паренька, сделавшего карьеру английского пирата, вряд ли оставит Вас равнодушным. К тому же язык и стиль автора (ранее русскому читателю неизвестного, в отличие от западного) позволяют говорить о том, что это — настоящая проза.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.