Штурман дальнего плавания - [23]

Я стал бродить по палубе. Щупал такелаж, осмотрел еще раз кладовку, чтобы запомнить, где что лежит. На душе у меня было невесело. Одиноко почувствовал я себя на «Орионе». Невольно вспомнился Ромка с нашей «Волной». Я сел в кокпите и предался грустным размышлениям.

— Ну как, Игорь, понравилось судно? — услышал я голос Бакурина.

Я поднял глаза и увидел Льва Васильевича, сидевшего на крыше рубки. Он курил.

— Очень понравилось, Лев Васильевич. Это иол?

— Да, это иол. Парусное судно, на котором задняя мачта (она называется бизань) вынесена на самую корму, называется иолом. Кстати, я забыл тебе сказать, что ты будешь здесь получать зарплату — пятнадцать рублей в месяц.

— Лев Васильевич, скажите, я могу переехать жить на «Орион»?

— Конечно. Это даже будет хорошо. Кто-нибудь должен быть на судне. Еремин часто остается один. Теперь вас будет двое. Можете подменять друг друга.

— Вы командир «Ориона»?

— Да, командир.

— А Николай Юльевич кто?

— О, он большой парусник! А к нам приходит раз в неделю. Занят очень. Ты вот лучше расскажи о себе. Где ты живешь, где учишься, в каком классе, кто твои родители.

Я все рассказал. Но Лев Васильевич задавал один вопрос за другим. Видно было, что моя жизнь его живо интересует.

— Комсомолец? По годам рано? Нет, уже пора. Ты вступай, Игорь, в комсомол. Это — почетное и благородное звание. Будущее за комсомольцами.

Я почувствовал себя совсем по-другому. Мне казалось, что я беседую со своим хорошим-хорошим товарищем.

Язык у меня развязался, и я отвечал ему охотно и свободно.

— Вот что, Игорь, тебе нужно хорошо знать морскую терминологию. Потом, обязательно научись «голланить» одним веслом, если не умеешь. У тебя будет много времени. Выходы в море у нас не так часты.

— А когда же будет выход, Лев Васильевич?

— Обычно мы выходим в субботу и приходим в понедельник утром или в воскресенье вечером. Ведь остальные члены экипажа все работают. Но я сейчас в отпуске на два месяца, и потому выходить будем часто. Людей хватит, так как еще несколько человек берут отпуск.

— Сколько же нужно народу, чтобы выйти в море на такой большой яхте?

— Человек шесть хватит, пожалуй.

— А где работают остальные?

— Кто где. Это все парусники-любители. Кто на заводе, кто на фабрике. Боцман работает в порту. Я — на «Красном путиловце» экономистом.

Я был удивлен. Экономист — и вдруг моряк.

— Лев Васильевич, а вы тоже мастер спорта?

— Нет. У меня первый разряд. Но с детства привык к парусам. Лодку свою имел. Служил на флоте. Живу за городом, у моря.

Значит, Бакурин начинал свою морскую жизнь тоже на лодке. Мне это было приятно.

— Лев Васильевич, почему же вы не захотели сделаться моряком, а пошли в экономисты?

— Так вышло. По здоровью не подошел. Революция, гражданская война. На фронте до самого конца был. С бригадой моряков Балтийского флота белых громил. Там меня тяжело ранили. Еле выжил. Когда вернулся в Петроград, пошел в мореходное училище. Экзамены сдал, а вот медицинскую комиссию не прошел. А очень хотелось штурманом быть.

Мне все больше и больше нравился Бакурин. Спокойно и серьезно, как со взрослым, говорил он со мной.

— Парусное дело люблю. Все свободное время отдаю этому спорту. Прекрасный спорт. Развивает смелость, находчивость, смекалку. Да сам увидишь скоро. Сейчас я уезжаю и вернусь только послезавтра. Вы с Ереминым можете вахту стоять по очереди или вместе, как хотите. Только судно не бросать!

— Хорошо, Лев Васильевич.

— Теперь ты должен уже отвечать не «хорошо», а «есть». На морском судне «хорошо» нет, — проговорил Бакурин и спустился в каюту. Через несколько минут он вышел в сером костюме и белых туфлях. В руках у него была какая-то книга:

— Вот, Игорь, тебе «Парусный спорт». Читай в свободное время. А сейчас свези меня на берег.

— Есть свезти вас на берег! — подражая Сереге, сказал я и сам остался собой доволен: очень уж по-морскому это звучало.

Я подал тузик к трапу. Лев Васильевич легко спрыгнул на банку и взял кормовое весло.

— Вот смотри, как нужно «голланить». — И он медленно стал показывать мне, как нужно грести одним веслом. — А ну-ка, попробуй.

Пытаясь повторить его движения, я убедился, что это не так легко. Тузик сносило течением.

— Так мы, пожалуй, в залив уйдем. Садись-ка на весла. Для тренировки будет много времени. Только обязательно два весла с собой бери, а то в заливе непременно будешь, — пошутил Бакурин.

Высадив его на берег, я погреб обратно на «Орион».

Закрепив тузик, я спустился вниз. Серега лежал на диване в кают-компании и не обращал на меня никакого внимания. Мне не хотелось начинать с ним разговор, но надо было:

— Как вахту будем стоять, по очереди или вместе?

— Как хочешь. Я все равно на яхте живу.

— Я тоже сегодня перееду сюда жить.

— Вот тогда и говорить будем о вахте. Продуктов с собой бери побольше.

— Ладно. Перевези меня на берег. Вечером вернусь. Слушай лучше, кричать буду.

— Услышу.

Серега нехотя поднялся, и мы вышли на палубу. Он перевез меня на берег, и я радостный помчался домой.

Мама была на работе, и мне показалось, что прошла вечность до ее прихода. По моему лицу она сразу же увидела, что у меня все хорошо. Как всегда, я подробно рассказал ей о посещении «Ориона». Ее интересовало все: какое судно, где будет его стоянка, как меня приняли, какое впечатление на меня произвел Бакурин, кто он такой и кто еще плавает на «Орионе». Милая мама, она понимала мое состояние и сочувствовала хорошей мальчишеской мечте.