Штурм - [16]
— Ой ли?! — вырвалось у Веденеева.
Он просматривал наградные листы и огорчался. На Шурова и Жолымбетова — нет!ꓺ Майор Наумов просил о награде. В политдонесении из полка сказано: Щуров и Жолымбетов сорвали контратаку роты немцев у Ланд-Грабена, поддержали огнем продвижение батальона. Веденееву понятно было, почему здесь нет Щурова и Жолымбетова и надо избавиться от Колчина… Плохо, если сугубо личное берет верх над заботами о деле.
С Афоновым надо бы поговорить. Сейчас нужно всем вместе думать об одном: как разбить врага. Но с Афоновым не выйдет мягкого разговора. Пробовал Веденеев усовестить его, когда он в отсутствие Сердюка начал вызывать к себе Гарзавину. Ничего из этого не вышло, одна трепка нервов.
Но поговорить о Гарзавиной надо, обязательно надо — из-за нее возникают ненормальности.
И только потому, что сейчас не время для споров и не нужно обострять отношений, начальник политотдела пошел к Сердюку: комдив — давний друг генерала Гарзавина.
Сердюк слушал, потирая бритую голову. У него добрые глаза, курносый нос, и от всего широкого лица веет добродушием. Он редко нервничает, и объясняться с ним много легче, нежели с Афоновым.
— Вот еще морока мне с этой девчонкой, — сказал комдив и затребовал из штаба боевое донесение комбата Наумова. — Подвигайтесь ближе, — сказал он Веденееву, — На то пошло, давайте уж потолкуем не только о Гарзавиной. Почему вы не ладите с Афоновым? Афонов — мой боевой заместитель, всегда на самых важных участках, а у вас с ним… В чем дело?
— Хорошо, товарищ генерал. Давайте по-партийному, ничего не скрывая.
— Можно и просто как боевые товарищи.
— Согласен. Разрешите, я закурю. — Веденеев достал папиросу. — Видите, уже начинаю волноваться. Есть у каждого фронтовика больное место, которого лучше не трогать. Каждому дорого свое, пережитое. Кровная обида будет нанесена, если сказать: вы находились на второстепенном участке фронта, отступали, топтались на месте, и чего стоит ваша служба! А вот мы, дескать, совсем другое… Верно я рассуждаю, товарищ генерал?
— Начало верное. Пошли дальше.
— Идем! — Веденеев резко выдохнул дым и отогнал его рукой. — Тронуть больное место, и спор возникнет горячий, он доведет до крайностей. Заговорит не мелкое чувство — дело коснется собственной жизни, службы честной и усердной, судьбы родных людей, товарищей, воевавших рядом, похороненных кое-как и оставленных не похороненными…
— Все это верно. Давайте о себе и Афонове, — поторапливал Сердюк.
— Это о себе я сказал, и о вас — обо всех, кто воюет с сорок первого года. Афонов появился на фронте летом сорок четвертого. А раньше он помогал формировать в тылу воинские части, обучать их. И сам учился — на ошибках и опыте других, погибших… — Веденеев глубоко затянулся и сквозь кашель: — Но не научился… не приобрел… ни капли чувства благодарности.
Он потушил папиросу, налил в стакан воды, глотнул и продолжал спокойнее:
— Афонов — образованный в военном отношении и храбрый офицер. Хорошо запомнился первый его успех. При прорыве к Шауляю Афонов шел в голове колонны со стрелковым полком Данилова и десятком танков, у которых после длительного наступления от Витебска кончался моторесурс, и они тянулись из последних сил. Наш авангард был атакован немецкими танками. В трудной обстановке Афонов отразил контрудар и продвинулся дальше. Награда — орден Кутузова. Заслужил!
— Так в чем же дело? — пока не понимал Сердюк.
— А в том, товарищ генерал. После, в разговоре со мной и другими офицерами, воевавшими с сорок первого года, Афонов дал понять: вы хоть и ветераны, но гордиться вам нечем — все отступали да отступали; теперь совсем иначе идут дела, потому что появились хорошо подготовленные, энергичные командиры. Я не мог слушать такого, даже полушутливого, разговора и сказал, что настоящую войну, со всеми ее тяготами, неудачами, знает лучше лишь тот, кому выпало вести первые бои. То было испытание духа и веры, тогда приобретался опыт, закладывалось начало победы. И, в свою очередь, тоже намекнул Афонову: вы, мол, товарищ полковник, прибыли на готовенькое. Не стерпел я тогда еще и потому, что потерял семью и до сих пор ничего не знаю о ней, а у Афонова семья все время вне опасности.
Веденеев опять вынул из кармана папиросы, но не стал закуривать. Сердюк заметил:
— Довелось слышать разговор о политработниках, что это сухие люди, докладчики и ораторы по готовому тексту. От же брехня дурней. — Тронул Веденеева за плечо. — Комок нервов… И в горле ком от горя. Понимаю.
— У него семья в безопасности, — повторил Веденеев, — А здесь пытается совратить девчонку. Из-за нее не оказалось наградных листов на Щурова и Жолымбетова — вычеркнул их Афонов и как по сердцу мне чиркнул. Для него неважно, что эти бойцы много раз были ранены и кровью своей заслужили награду.
— Исправим, — сказал Сердюк и написал на донесении Наумова одно слово: «Оформить».
— Не все так быстро можно исправить, товарищ генерал. Я тоже высоко ценю Афонова как боевого офицера. Но есть у него нехорошая черта — выделять себя: то, что он делает, якобы, куда важнее сделанного другими, — и не говорите, пожалуйста, о прошлых боях, все значительное началось с появлением его. Но как не может быть счастья одного человека без участия других, так не может быть законченного общенародного дела без ранее сделанного.
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Вскоре после победы в газете «Красная Звезда» прочли один из Указов Президиума Верховного Совета СССР о присвоении фронтовикам звания Героя Советского Союза. В списке награжденных Золотой Звездой и орденом Ленина значился и гвардии капитан Некрасов Леопольд Борисович. Посмертно. В послевоенные годы выпускники 7-й школы часто вспоминали о нем, думали о его короткой и яркой жизни, главная часть которой протекала в боях, походах и госпиталях. О ней, к сожалению, нам было мало известно. Встречаясь, бывшие ученики параллельных классов, «ашники» и «бешники», обменивались скупыми сведениями о Леопольде — Ляпе, Ляпке, как ласково мы его называли, собирали присланные им с фронта «треугольники» и «секретки», письма и рассказы его однополчан.
Аннотация издательства: В однотомник Вадима Кожевникова вошли повести «Степан Буков», «Петр Рябинкин» и «Сидор Цыплаков». Советский человек, его психология, характер, его мировоззрение — основная тема настоящей книги. Один из героев повести, Рябинкин, бывший фронтовик, говорит; «Фронт — школа для солдата, но хороший солдат получится только из хорошего человека». Вот о таких хороших солдатах, о простых рабочих парнях и пишет В. Кожевников. В книге освещаются также важные, всегда волнующие проблемы любви, товарищества и морали.
В конце Второй мировой Гитлер поставил под ружье фактически все мужское население Германии, от подростков до стариков, — необученные, плохо вооруженные, смертельно испуганные, они были брошены на убой, под гусеницы советских танков. Одним из таких Todeskandidaten (смертников), призванных в Фольксштурм в последние месяцы войны, стал 43-летний фермер из Восточной Пруссии Пауль Борн. Он никогда не был правоверным нацистом, но ему пришлось с оружием в руках защищать гитлеровский режим, пройдя через все круги фронтового ада и мучительную Todeskampf (агонию) Третьего Рейха.3 января 1945 года его часть попала под сокрушительный удар Красной Армии и была смята, разгромлена и уничтожена за считаные дни.
Борис Андрианович Егоров известен читателю по неоднократно переиздававшемуся роману-фельетону «Не проходите мимо», по юмористическим рассказам, по сатирической повести «Сюрприз в рыжем портфеле».На этот раз он выступает в новом жанре. «Песня о теплом ветре» — первое лирическое произведение автора. В ней рассказывается о комсомольцах, которые в 1939 году пятнадцатилетними подростками по призыву партии пошли в артиллерийские спецшколы, а потом воевали на фронтах Великой Отечественной войны.Эта книга о героизме, о патриотизме, о дружбе и о любви.Повествование ведется от лица героя — Александра Крылова, сначала слушателя спецшколы, а потом командира артиллерийской батареи.
Аннотация издательства: Предыдущие книги Д. Ортенберга "Время не властно" и "Это останется навсегда" были с интересом встречены читателем. На сей раз это не портреты писателей, а целостный рассказ о сорок первом годе, ведущийся как бы сквозь призму центральной военной газеты "Красная звезда", главным редактором которой Д. Ортенберг был во время войны. Перечитывая подшивки "Красной звезды", автор вспоминает, как создавался тот или иной материал, как формировался редакционный коллектив, показывает напряженный драматизм событий и нарастающую мощь народа и армии.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.