Штурм - [10]

Колчин плохо слушал. Дочь генерала, командира корпуса! Навещала Героя Советского Союза, здесь ее ждет полковник, а она не торопится… Колчин попытался размышлять отвлеченно, видя себя и ее как бы со стороны:

«Зачем она прицепилась к молодому лейтенантику из пополнения? Просто увидела нового человека, и захотела показаться ему — смотри, какая красивая и важная. Надо уходить».

Но убраться следовало бы раньше.

Леночка! — громыхнуло сверху. Колчин по голосу узнал и потом увидел того самого полковника, который руководил занятиями штурмового батальона. Обращение по имени объяснило, что Афонов вызвал Гарзавину не по службе.

Девушка застучала по лестнице каблуками аккуратно сшитых хромовых сапожек. Афонов спустился вниз. Колчин вытянулся, доложил о себе.

— Молодой человек, — сказал Афонов укоризненно, и Колчин тотчас внутренне настроился ответить на выговор спокойствием.

— У меня есть воинское звание, позволю напомнить, товарищ полковник.

Афонов рассердился.

— Без вызова к заместителю командира дивизии не ходят, товарищ лейтенант, позволю напомнить вам. И чтобы впредь это не повторялось.

— Есть, товарищ полковник! — Колчин хотел повернутьсу, Афонов удержал его.

— Обождите. Уж если пришли, поговорим. Довольны назначением?

— Не очень, товарищ полковник, — признался Колчин. Несмотря на резкость в словах, Афонов вызвал уважение: он был, несомненно, крепкого характера.

— Почему? — спросил он не строго, а с явной заинтересованностью.

— Я мечтал о другом… Готовился к работе разведчика в тылу немцев, был у партизан. Но обстоятельства помешали мне, товарищ полковник, — с той же искренностью пожалел Колчин.

— Вот как! Да вы, лейтенант… — и, не договорив, полковник пригласил к себе.

Вслед за Афоновым Колчин прошел в переднюю комнату. Дальше была другая комната, дверь закрыта не плотно, и Колчин увидел там обеденный стол, на котором стояли две бутылки вина, тарелки. Гарзавина прикрыла дверь и остановилась у косяка.

— Присаживайтесь, лейтенант, — Афонов указал Колчину на стул и сам сел напротив. Он смотрел в упор большими круглыми глазами. — Так вы же редкостный человек! Разведчики — храбрейшие из храбрых. Уважаю таких… Костя, две рюмки водки!

Шофер принес водку. Афонов высоко поднял рюмку в крепко сжатой руке.

— Война еще не кончилась. Пусть сбудется ваша мечта, лейтенант!

Выпили. Махнув рукой шоферу, Афонов повернулся к лейтенанту.

— Спешить вам сегодня некуда. Рассказывайте о себе и обо всем, что не секрет.

Боевой командир с орденами на груди, пышущий здоровьем, энергией, позабыв об ужине и своей гостье, просил рассказывать не «коротенько», как Веденеев, а подробно, и это пришлось Колчину по душе.

Он говорил, слегка волнуясь, потому что замечал пристальный взгляд Гарзавиной.

— Я верил, что могу сделать больше, но не в лагере для военнопленных, а в тылу врага, если пошлют. Когда я разыскал новый адрес матери и в письме от нее узнал, что оккупанты убили мою сестру, — работа в лагере опротивела, я возненавидел… Больше не подходил для этой работы. Подал рапорт…

Колчин не касался того, как его готовили, проверяли и перепроверяли, какое первое задание дали ему, переодетому в форму немецкого офицера. Но Афонов понимающе кивал головой. Можно представить всю сложность дела и опасность: один среди множества врагов.

— Чуточку везения к вашей смелости и находчивости, — сказал Афонов, — и задание выполнено, затем второе, третье. Вы, лейтенант, были бы уже майором. Да-а. Возможности колоссальные. А здесь, в политотделе, будете киснуть. Впрочем, многое зависит от вас. Выпадет случай отличиться — не откажетесь?

— Для дела готов, — ответил Колчин, вставая.

— Веденеев говорил вам о предстоящем?ꓺ — намекнул Афонов на посылку обер-лейтенанта с письмом немецкого генерала.

— Да.

— Ваше мнение?

— Воздержусь высказывать, товарищ полковник. Я новичок здесь. Но хорошо знаю, что распоряжение начальника…

— Приятно слышать, лейтенант.

Колчин простился по-военному. На улице было уже темно. Он шел к политотделу, думая об Афонове. Полковник склонен недооценивать работу в политотделе — «будешь киснуть там…» А кто такая Гарзавина? Лейтенант медицинской службы для Афонова просто Леночка. Вероятно, отец Гарзавиной и полковник Афонов — давние друзья, и она, молоденькая девушка, находится под заботливой опекой.

Инструкторы еще не показались, Веденеева тоже не было. Игнат Кузьмич читал письмо. Увидев Колчина, обрадовался.

— Вот объясните мне, товарищ лейтенант, такой факт. Раньше я получал письма от сына на седьмой или восьмой день, как написано. А это — на третий день. Думаю, он недалеко отсюда. Верно?

— Может быть, — ответил Колчин. — Хотя письма теперь доставляют самолетами. Быстрее.

— Доставка стала быстрее, это правда. Но ежели к Кенигсбергу стягивают много войска, то и часть, в которой служит мой Сергунька, сюда переброшена. Так полагаю.

Так Шабунину хотелось, и Колчин сказал:

— Непременно встретитесь со своим сыном, Игнат Кузьмич.

— Ой, хорошо бы! — подхватил Шабунин и прослезился. — Один он у меня, больше никого… Ужинать будем, товарищ лейтенант, или всех дождемся?

— Подождем, Игнат Кузьмич.

Колчин снял шинель, стянул сапоги и прилег на койку. Спать он не собирался — надо подумать о завтрашнем дне.