Штурм дворца Амина: версия военного разведчика - [177]

Кинчайте швидче бунтовать!» —

По-русски далее про… мать

Он объясняет их майору,

Мол, будь любезен — помолчи

Иль будут лишними… врачи.

XXVIII

«Вперёд! Вперёд без перекуру!» —

Повёл на заданный объект

Старлей Востротин десантуру,

Бодря Дар-уль-Аман проспект.

Как на учебном полигоне,

Идёт в кабульском гарнизоне

Толь отработка марш-броска,

Толь съёмка жуть-боевика:

Подходят БМД к воротам,

Снимают здешние посты:

«Верь! Наши помыслы чисты…»

Не спится, впрочем, «гугенотам»:

Что эта ночь готовит им —

Пока живым, пока живым?..

XXIX

И вновь Тадж-Бек. Подняться надо

Всего-то на второй этаж.

Открыты настежь двери ада:

«Спецназ, вперёд на абордаж!»

А дальше… — звёздная дорога:

Господь по рангам очень строго

Отсортирует всех вояк;

Прикинет мудро так да сяк,

Учтёт заслуги, прегрешенья:

«Того — сюда, того — туда!»

…Но нынче горе — не беда,

В цене патроны и мгновенья,

Адреналин кипит — не хмель:

«В прицеле чётко вижу цель!»

XXX

Нет пауз тут, недоговорок,

И нет обратного пути:

Наверх всего ступеней сорок,

А ты попробуй их пройди!

Прошли Плюснин, Козлов, Карпухин.

«Гранатой бей!..» И вот сын сукин —

Амин испачкал весь ковёр,

Кровавый тянется узор

Куда-то дальше. в неизвестность.

Контрольный выстрел прям в упор,

И всё — окончен разговор!

Пускай ещё «штормит» окрестность,

Идёт по радио доклад:

«Его. отправили мы в ад!»

XXXI

И выше, выше по команде

Спешит по ЗАС «благая» весть,

В Кремле старик при адъютанте:

«Ну что же, проявили честь.

Знать, не напрасно мы послали

Их так далёко. Пусть медали

Им вручат — были на войне —

И звёзд пяток, что дали мне.»

Потом велел позвать хозяйку:

«Сготовь, голубушка, поесть».

Прошамкал что-то там про месть

И в меховую влез фуфайку:

«Хоть натопили — да мороз,

Иль расшалился вновь склероз?..»

XXXII

Тадж-Бек… И часа не минуло,

Приказ исполнен основной.

Пускай ещё во тьме Кабула

Не утихает где-то бой,

Но всё для всех теперь понятно:

Уже покинул безвозвратно

Хафизулла Амин сей мир —

Пал новоявленный кумир.

Потом втихую президента

Зароют. Скажут: «Наш клиент —

Был цэрэушный спецагент!»

И быстро сменит конкурента

На всех постах Кармаль Бабрак,

Что бухануть был не дурак.

XXXIII

Всё это после. «Чистят» ныне

Этаж последний, крайний зал,

И… на аминовской малине

Окончен жуткий карнавал.

Несут убитых, тех, кто ранен

Был тяжело во время брани,

Заботы прежде о своих:

Там… позаботятся о них.

Внизу построили всех пленных

Гвардейцев свиты и вождей,

Ещё недавно страсть надменных:

Там… разберутся, кто — злодей.

Спецназ без дела: бой притих —

Там и не ждали их… живых.

XXXIV

Собрались. Осушили кружки,

Но водка что-то не берёт:

«Вот и не верь потом кукушке.

Такой вот, братцы, переплёт!..»

Головушки пусты… Нет мыслей,

И в подсознании зависли

Стоп-кадры яростной борьбы,

Гром взрывов, молнии стрельбы.

Стоят. Сидят. Не многословны.

А вон кого-то вдруг на грех

Пробил истошный дикий смех…

И каждый вновь в себе безмолвно

Прокручивает взад-вперёд

За эпизодом эпизод.

XXXV

Где наш Петрович?.. Вместе с теми,

Кто штурмовал в ночи Тадж-Бек:

Он тоже был в той жёсткой теме,

И в памяти его навек

Безумство этой передряги —

Ожесточение атаки

И Смерти злое торжество

(Войны изнанка, естество),

Тупая обречённость Жизни

И крик упавшего бойца:

«Идём, ребята, до конца:

Так нашей… надобно Отчизне!»

А после боевой экстаз:

«Спецназ! Спецназ! Спецназ! Спецназ…»

XXXVI

Но объявили утром рано

По радио не сгоряча:

«Уря! Народ Афганистана

Казнил Амина-палача!»

Мол, по решенью трибунала

Того убийцу и шакала

 За всё… поставили к стене.

Чтоб не явился враг извне,

Ввели в страну войска Советов:

«Поможет северный сосед

Нам избежать кровавых бед.

Остерегайтесь лишь наветов

И всякой прочей клеветы,

Ведь помыслы ОКСВА чисты…»

XXXVII

Что стало после? То известно:

Была война, и вывод был

Советских войск… Но, коли честно,

Так не нашлось ещё чернил,

Чтоб рассказать всё честь по чести

Без шелухи, соплей и лести

О пережитом, о былом:

Всё оставляем на потом

И говорим, мол, это больно

Для ныне здравствующих нас:

«Не троньте память: будет час…»

Чем вольно или же невольно,

Не проигравши ту войну,

Свою <проспали…> мы страну.

XXXVIII

«И всё же кем в краю далёком

Мы были? Слава иль позор?

Всё ль списано за давним сроком?..» —

Пустой как будто разговор:

Молчат пока об этом горы,

В людские не вступая споры.

Но я не позабыл о том —

Афганский, видимо, синдром…

Конечно, всех рассудит время,

Когда свой скоротаем век,

Но непричастный… имярек

Чужое не потянет бремя:

Себя он возомнит судьёй,

Не испытав кровавый бой.

XXXIX

«А может быть, не надо так-то

Рубить всю правду-матку в лоб?

У автора нет меры, такта…» —

Такой бы… на меня поклёп

От доброхота-гуманиста,

Недавнего соцреалиста:

«Солдат-с… Ну, что с него возьмёшь?

Но придержать-то надо всё ж:

К чему нам белая ворона,

Ведь наш писательский Союз —

Искусства храм, служитель муз.

А тут-с мутит от лексикона:

На катаклизме катаклизм —

Сплошной экзистенциализм!»

XL

Пускай — солдат: мой путь во мраке;

Расходный лишь материал,

Коль в откровениях атаки

Свою я правду постигал.

«Зачем, к чему в <былом…> копаться?»

Позвольте всё же… сомневаться,

Ведь ставлю и для вас всерьёз

Один единственный вопрос;

И, не желая состраданья,

Не зарекаясь от тюрьмы,

Не отрекаясь от сумы,