Штрих-кодовая татуировка - [2]
– Но всё это никакого отношения к искусству не имеет. Наверное, мне стоит чаще появляться на данных занятиях. Но они такие скучные. Можете даже протестировать меня – уже знаю большую часть того, что дают на уроках, – отбивалась девушка.
– Боюсь, это невозможно.
– А что если я получу рекомендации от своих учителей по дизайну? Они все говорят, что у меня множество талантов. Я увлечена искусством с девятого класса. И во время занятий по информатике уходила, чтобы порисовать. Знаю, всем плевать, умеешь ли ты рисовать. Но всё же… в искусстве можно сделать в разы больше того, что умеет компьютер.
– Кейла, моя работа в том, чтобы предупредить вас, как со стороны видят эту ситуацию школы, – сказал методист, и в его глазах девушка приметила нечто, означающее, казалось, конец всему. Он не собирался ничем ей помогать.
– Спасибо, что позволили мне узнать… обо всём этом, – Кейла поднялась.
Она действительно должна была поскорей убраться из кабинета методиста. Девушке было необходимо найти место, где можно было бы покричать, проплакаться и, возможно, даже пнуть что-либо.
Мужчина тоже поднялся:
– Но вы всё ещё можете поступить в художественный колледж без стипендии. Для вас это возможно?
– К сожалению, нет, – ответила она.
– Жаль, что вы не обратились за Федеральным грантом Глобал-1 в начале года, – заметил методист.
– Тогда мне было не до этого, – сказала ему она. В голове мелькнули предостерегающие мысли: "Я не хочу это обсуждать. Смени тему". Разговоры о ситуации в семье расстраивали. Да и к тому же не его это ума дело.
– Да? – спросил мужчина. – У вас дома проблемы? Хотите об этом поговорить? – взгляд его потеплел, пропитываясь тем внезапным наигранным сочувствием ещё сильней.
Мужчина протянул руки в жесте, показывающем, что хочет быть полезным, понимающим. Рукав его приподнялся, и Кейла вновь заметила ряд прямых линий, вытатуированный на внутренней стороне запястья.
Интересно, раз у этого мужчины есть штрих-код, может ли он ответить ей, почему эта татуировка ввела отца девушки в такую глубокую депрессию, что тот после её получения даже не потрудился ходить на работу?
– Татуировка, – начала Кейла, – что вы думаете о ней?
Методиста вопрос озадачил. Он явно не ожидал, что девушка спросит такое. Но вот лицо его расслабилась, на губах появилась улыбка:
– Думаю, это удобно. Все мои банковские пароли и идентификационные номера закодированы прямо здесь. Если я вдруг попаду в больницу, то необходимая медикам информация и счета для оплаты лечения найдутся на руке, – он улыбнулся. – Никакой путаницы.
Девушка вернула вежливую улыбку.
– Но разве они не могут получить всю ту же информацию, просканировав радужку? – спросила она. Сейчас сканирование радужки использовалось везде: с его помощью открывали двери, персонализировали компьютеры и даже проверяли личность в аэропортах.
– Оно лишь подтверждает, что ты – это ты, – заметил мистер Керр. – И не даёт всей остальной информации.
Он явно одобрил собственную татуировку и не мог даже догадываться, почему она так подкосила отца девушки – так же, как не могла догадаться и сама Кейла. Конечно, такая татуировка лишала индивидуальности и, по мнению девушки, унижала. Но ведь отец был уже в курсе всего этого, когда делал тату. "Что же случилось потом?" – хотелось бы ей знать. Что свело его с ума?
– Вы бы хотели поговорить ещё о чём-то? – спросил мистер Керр. – Желаете что-либо узнать?
"Ничего из того, что ты можешь мне поведать", – подумала девушка.
– Нет, ничего. Спасибо, – она кивнула на прощание и направилась вперёд по пустому коридору, не зная, что теперь делать.
Путь в художественную школу закрыт.
Вот она – простая истина.
Всю жизнь девушка заблуждалась, что пойдёт в художественный колледж или в школу дизайна. У неё была целая коробка памятных лент, сертификатов и других полученных за картины призов. Каждое лето она проводила в Институте Искусств в Гаррисоне, практикуясь в рисунке и живописи, изучая всевозможные новые техники рисования. Но прошедшее лето было последним в старшей школе, а значит, последний раз девушка имела право принять участие в этой программе. Кейла всегда считала, что отучится в художественной школе, а потом получит тесно связанную с правительством работу по Государственной Программе Живописи. Но ведь они берут только студентов двенадцати лучших художественных школ! И что ей теперь остаётся делать?
Коридор был пуст. Впрочем, через несколько минут прозвенит звонок, выпуская из классов потоки учеников. Встреча с мистером Керром выпала как раз на обеденное время, но есть Кейле совершенно не хотелось, так же, как и столкнуться сейчас с кем-либо из знакомых. И вместо того, чтобы пойти в столовую, она направилась в сторону ближайшего лестничного пролёта – тихого местечка, где можно было спрятаться от всего.
Девушка присела на ступеньки, ощутив их холод через ткань своих неоново-голубых брючек. Её прямые каштановые волосы, в которых виднелись яркие кобальтово-синие пряди, качнулись, когда Кейла подпёрла руками подбородок.
Сидя здесь и слушая, как по стеклу бьют капли дождя, всё ещё льющего на улице, она с головой погрузилась в воспоминания. Внутренние картины мелькали перед глазами в совершенном беспорядке. Обрывки разговора. Чьи-то фигуры на фоне солнца. Сцены из собственного жизненного фильма проносились в космосе её сознания. Именно так Кейла обычно и думала – образами, а не словами.
Инди приходит в шанхайский ночной клуб, чтобы обменять найденную им урну с прахом императора Нурхачи на огромный бриллиант Фазаний глаз, который он намеревается передать в дар музею. Коварный обман главаря банды Лао Че заставляет Индиану пуститься в бегство. Вместе с певицей Вили из того самого ночного клуба и одиннадцатилетним помощником Коротышкой Инди оказывается в самолете, экипаж которого втайне его покинул. Парашютов нет, и друзья выпрыгивают из самолета на... надувной лодке. Так они попадают в Гималаи, где им предстоит спасти детей из индийской деревушки.
Хотя видный прозаик русской эмиграции И. С. Лукаш (1892–1940) более известен как автор исторических и биографических романов и рассказов, значительное место в его творчестве занимают гротеск, мистицизм и фантастика. Научно-фантастическая повесть «Зеленый остров» (1926), навеянная гипотезами о полярной Земле Санникова — гипнотическая проза, оригинально трансформирующая классические темы жанра «затерянных миров».
[25] Восемь из этих девяти рассказов были опубликованы с 1951 по 1955 годы, когда Джек Вэнс писал для дешевых журналов. Даже в этих ранних произведениях, однако, слышится голос будущего гроссмейстера.
Герой этой истории уяснил для себя в финале - если ты стремишься посмотреть на нечто ужасное, то и это нечто может захотеть взглянуть на тебя...
Начинается история с того, что великий джинн Мелек Ахмар просыпается в саркофаге, куда его хитростью запихнули враги. Мелек проспал несколько тысячелетий и совершенно ничего не знает о том, как переменился мир. Впрочем, как раз этот момент Раджу Джиннов не особенно волнует, для этого он слишком могуществен. И вот Мелек спускается с гор и встречает по дороге гуркху Гурунга, который обещает отвести Владыку Вторника в город Катманду, управляемый искусственным интеллектом с говорящим именем Карма. Большая часть человечества сейчас живет в мегаполисах, поскольку за их границами враждебные нанниты уничтожают все живое.
Молодой ученый открыл способ получения безграничной энергии и с гордостью демонстрирует его своему старому учителю…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.