Штрафник-истребитель. «Искупить кровью!» - [37]

Старлей повел Михаила сначала в столовую – подождал, пока пилот поест, потом провел в землянку, показал на дощатые нары.

– Вот твое место. Еще три дня тому назад это место Ваньки Терехова было, да «мессеры» его сбили. Пошли, стоянку покажу и самолет.

Комэск привел Михаила на стоянку, где, укрытые сетями, стояли «Яки». Так близко Михаил этих истребителей не видел. «Справлюсь ли» – шевельнулась в душе тревога.

– Нечитайло! Знакомься – пилота к тебе привел.

Из-за самолета выбежал пухленький, одетый в меховой комбинезон, еще больше полнивший его, механик.

– Слухаю, товарищ комэск.

– Вот твой новый пилот, младший лейтенант Борисов. На «Яках» он не летал. Потому познакомь его с материальной частью, особенно – с кабиной.

– Сделаю, товарищ комэск, все будет в лучшем виде.

– Нечитайло!

– Шо?

– Опять ты со своим «шо»! Ну и в курс дела введи: покажи, где штурманская – пусть карты получит, инструкцию к самолету. Ну да – не мне тебя учить.

– Так точно, товарищ комэск, – вытянулся в струнку и так стоящий по стойке «смирно» механик.

Старлей ушел. Механик свернул здоровенную самокрутку, пыхнул ядерным самосадом.

– Тимофей, будь ласка. – Он протянул Михаилу руку.

– Сергей. – Михаил крепко пожал руку человеку, от старания которого теперь отчасти зависела его жизнь.

Механик уселся на ящик из-под снарядов, вытер руки промасленной тряпкой:

– Ну, спрашивай, чего не знаешь.

– Объясняй все и с самого начала – «Як» вообще в первый раз вижу.

– А на чем раньше летал?

– Еще пять дней назад на «Пе-2», на «пешке». Сбили, выбрался к своим, а полк перебазировался. Проще сказать, ни черта от полка не осталось. В Москву перебрались, в ЗАП.

– Понятненько. Тогда чего же мы стоим? Сидайте. – Механик кивнул на пустые ящики из-под боеприпасов. – Расскажу коротенько. – Механик сделал паузу, сосредоточился и дальше заговорил уже другим тоном и заученно: – Истребитель «Як 1», Саратовского авиазавода. Имеет мотор М-105 ПА, мощность – как 1050 конячьих сил! Запас топлива – 330 литров. Вооружен двумя пулеметами «ШКАС» и пушкой 20 мм. Сила! Скорость – 559 километров в час, максимальная дальность на полной заправке – 650 километров. Вес заправленного топливом и боекомплектом истребителя – 2917 килограммов. – Он перевел дыхание и продолжил уже обычным тоном: – Ну вот, вроде я усе сказал, теперь посмотрим аэроплан.

Он взобрался на крыло самолета и оттуда обратился к Михаилу:

– Будь ласка, сядь в кабину.

Михаил уселся на парашют в кабине пилота.

– Чуешь, якая бронеспинка? – Механик пальцем постучал по броне. – А теперь объясняю, что к чему в кабине. Это – сектор газа, кран выпуска или уборки шасси. Ну, про педали ты и сам знаешь. Вместо штурвала, как у бомбардировщика, – ручка. Вверху – вот туточки – гашетка пулеметов и пушки. Так, теперь показую приборы: это – температура масла, дальше – температура головок цилиндров, указатель скорости, высотомер.

В принципе, истребитель имел меньше приборов и ручек управления, чем «пешка».

– А теперь попрошу тебя из кабины. Будем мотор да вооружение смотреть.

– Погодь, а рация где?

Механик вздохнул.

– Нету на нем рации.

В сравнении с «пешкой» это был крупный недостаток. Ни предупредить своих об опасности, ни сообщить важные данные – скажем, о колонне немецких войск – летчик не мог.

Механик рассказывал до вечера. Михаил слушал внимательно. От того, как он усвоит материал, зависит его жизнь. Ведь принимать экзамен будут немцы в воздушном бою.

– Уморился я с тобой. – Механик уселся на снарядный ящик. – Ужинать надо – самое время сейчас. Идем.

Они поужинали в столовой. Для летного и технического состава меню было разное, и сидели летчики и механики за разными столами. И не для того, чтобы унизить техсостав – боже упаси! Просто не все летчикам можно было кушать. Например, горох, фасоль, бобы, черный хлеб напрочь исключались. Они обладали повышенным газообразованием и при подъеме на высоту могли разорвать кишечник. Были и другие ограничения.

После ужина Михаил направился в землянку.

Здесь уже были другие летчики – пять молодых парней. Михаил оказался самым старшим. Познакомились. И сразу начались вопросы – на чем летал и каково это – летать на «пешке».

Михаил отвечал обстоятельно, понимая, что спрашивают не просто так, не из праздного любопытства. Любая мелочь, даже на первый взгляд самая незначительная, могла помочь летчику в бою сбить неприятеля или спастись самому. А уж когда он упомянул о двух сбитых «мессерах» – причем на «Пе-2», интерес к разговору и к нему возрос.

– А чего вы удивляетесь, парни? Ведь «пешка» задумывалась как тяжелый истребитель. Это уже потом бомболюк приладили да штурмана посадили. Скорость немного меньше, чем у «Ме-109», а если бы вместо бомб пушки на крылья поставили или реактивные снаряды, то «мессеры» еще крепко бы подумали, прежде чем с «пешкой» связываться.

Они поговорили еще немного. Для себя Михаил выяснил несколько интересных моментов. На «Яке» мотор на форсаже мог работать не больше двух минут – иначе перегревался. Левый вираж выполнялся лучше правого, фонарь кабины иногда заклинивал, и выпрыгнуть с парашютом удавалось не всем. Потому в бою пилоты часто сдвигали фонарь назад – даже теряя при этом в скорости: выбирая между небольшой потерей скорости и возможностью быстро покинуть подбитый самолет, выбирали второе.