Штрафная мразь - [34]
Лученков поднял голову. На дне воронке сидел Павлов, грязными пальцами сворачивал самокрутку. Глеб лишь кивнул головой.
В воронку продолжали сыпаться комья земли. Мины падали с полчаса.
Штрафники вяло переговаривались:
— Вот епть! Вляпались мля!
— Фули сидим? Надо вперёд, а то закидают минами!
— Ага, давай! Беги, если жить передумал! Там же и ляжешь!
Половков понял, что атака сорвалась. Теперь взводным будет легче было поднять мертвых.
— Прохлаждаетесь?! — прохрипел он, подбегая. — Боевые товарищи гибнут, а вы блох давите?! В бога душу…
Штрафники молчали.
— А ну вперёд! — закричал ротный, срывая голос. — Пристрелю! Вперёд!
Держа в руках автомат, поискал кого-то мутными глазами. И вдруг закричал остервенело, жилы на его шее напряглись:
— Встать, сучьи дети! В божину Христа, Господа бога мать! — Он пинал залёгшую цепь сапогами и стрелял над головами, не особо заботясь о целости черепов подчинённых.
Гулыга натянул на глаза каску.
— Хер мы ребята угадали. Полежать сегодня вряд ли удастся!
Лученков увидел, как он встал, подхватил с земли винтовку и крикнул, повернув к лежавшим злое потное лицо:
— Ну что воры? Когда преступный мир дешёвым был? Вперёд! В рот пароход!
Появилась мешковатая фигура старшего лейтенанта Васильева в разорванной на спине телогрейке. Штрафники услышали его мат.
Поняв безысходность своего положения, кто отчаянно матерясь, кто просто молча стиснув зубы, стали подниматься. Потом рванули вперёд.
Это был отчаянный бросок навстречу собственной гибели. Трудно было уцелеть под таким огнем. Разрывы мин громыхали справа и слева от бегущей и что-то кричащей толпы штрафников. Разрывы оглушили, и выкосили половину.
В это же самое время Половкова сильно ударило в правую ляжку. Нога онемела как от судороги и по штанине потекло что — то горячее.
Нужно было остановиться, осмотреть и перевязать рану, но Половков знал, что если остановится, то уже не сможет идти. Атака без него захлебнётся.
И он бежал, припадая на правую ногу, бежал и рычал как раненый зверь. Рядом с ним бежали его штрафники, его золотая рота, штрафная мразь.
Внезапно у него кончились силы и капитан Половков упал.
Но штрафники уже были перед линией окопов и уже швыряли куда-то гранаты.
Разгорелась ожесточённая рукопашная схватка. Во всеобщей сумятице слышались хрипы и мат — перемат.
Во второй половине войны в штыковые атаки практически уже не ходили. Но в штрафных ротах штыки, ножи и саперные лопатки применялись часто. Штыковая атака это был конёк штрафников. Их козырная карта, которую они напоследок держали в рукаве. Немцы знали, что смертники не боятся ран и увечий. Ранение было для них условием освобождения и реабилитации. Свою вину они должны были смыть кровью, неважно чьей, вражеской или своей.
Но рукопашная схватка — страшная штука. Обоюдно страшная. Стрелять издалека легче, чем резать человека ножом или бить его в лицо сапёрной лопаткой.
В мясорубке рукопашной часто не оставалось ни победителей, ни побеждённых, а были только обезумевшие, рвущие друг друга в клочья люди.
Для того чтобы выжить самому, бить человека в ножом в живот, лицо, грудь… Видеть его глаза, его кровь. Слышать его крик…
Ещё неизвестно, что страшнее: Понимать, что сейчас враг убьёт тебя. Или знать, что сейчас должен убить ты. Видеть ненавидящие глаза незнакомого тебе человеку.
Оставшиеся в живых возвращались из боя, из атаки подавленные и безучастные ко всему. С пустыми глазами. В состоянии прострации. Не реагируя на боль от полученных ран.
Были случаи, когда после боя люди сходили с ума.
Штрафники, обозленные большими потерями, шли напролом и наконец-то дойдя до немецких окопов зарычали, захрипели, захлебнувшись кровью и рвотой рукопашного боя.
Гулыга рванулся и влетел прямо в середину мешанины человеческих тел. Он что — то кричал и резал, кромсал ножом чьи-то лица, руки, животы. Ему в лицо ударил фонтан крови из чьй — то перебитой сонной артерии и он, размазывая по лицу солёную липкую кровь не понимал, чья это кровь, его собственная или человека, которого он убил.
Руки были осклизлые и липкие. Они почему-то сильно, до тошноты пахло внутренностями человека.
У Лученкова в пулемёте закончились патроны. Он подхватил чью-то винтовку с примкнутым штыком. Побежал вперёд.
Прямо на него бежал долговязый немец в каске, надвинутой на глаза.
Серо-зеленая шинель была расстегнута, и полы, темные от воды, развевались широко и размашисто. Все в нем было крепко и несокрушимо-основательно.
Немец бежал прямо на него. Прикладом карабина он прикрывал свой живот.
«Патронов в карабине нет»- Понял Лученков. — Иначе бы стрелял.
Остриё штыка он нацелил ему в лицо. И только немец стал заносить приклад, для того, чтобы нанести удар, он сделал ложный выпад в голову. Немец дёрнулся инстинктивно. Лученков ударил в живот. Штык вошел неожиданно мягко, словно в подушку.
Из уголка оскаленного рта потекла струйка крови. Немец уронил автомат и ухватившись обеими руками за штык винтовки стал опускаться на колени.
— Да отцепись же ты, сука! — Испуганно закричал Лученков, выдернул штык и побежал дальше.
Перед бруствером валялась целая куча ржавых консервных банок. Прыжок вниз. В немецкую траншею ввалилась орда перемазанных землёй, кровью, отчаянно матерившихся и воющих штрафников.
Раньше считалось, что фраер, это лицо, не принадлежащее к воровскому миру. При этом значение этого слова было ближе по смыслу нынешнему слову «лох».В настоящее время слово фраер во многих регионах приобрело прямо противоположный смысл: это человек, близкий к блатным.Но это не вор. Это может быть как лох, так и блатной, по какой-либо причине не имеющий права быть коронованным. Например, человек живущий не по понятиям или совершавший ранее какие-либо грехи с точки зрения воровского Закона, но не сука и не беспредельщик.Фраерами сейчас называют людей занимающих достойное место в уголовном мире.
Все эта история выдумана от начала и до конца. На самом деле ничего этого не было. Не было чеченской войны, не было тысяч погибших, раненых, сошедших с ума на этой войне и после неё. Не было обглоданных собаками и крысами трупов, человеческих тел, сваленных в грязные ямы как отбросы. Не было разбитых российскими ракетами и снарядами российских городов и сёл.И много ещё чего не было. Как не было и никогда не будет меня.Все совпадения с реально существующими людьми и реально происходившими событиями рекомендуется считать совершенно случайными, и абсолютно непреднамеренными.
От Алексея ушла жена, и он запил на три дня. Его навестил друг Гена, и два парня, не мудрствуя лукаво, решили поехать служить по контракту в Чечню. И вот они в Грозном. Здесь все другое, не такое, как в мирной жизни. Другие люди, другие отношения, другие ценности. Даже имя пришлось поменять. Теперь у контрактника Алексея позывной Майор. И его ставшая хрупкой жизнь как бы начала отсчет заново…
Почему тысячи русских людей — казаков и бывших белых офицеров воевали в годы Великой Отечественной войны против советской власти? Кто они на самом деле? Обреченность — это их состояние души, их будущее, их вечный крест? Автор не дает однозначных ответов, проводя своих героев через всю войну, показав без прикрас и кровь, и самопожертвование, и предательство. Но это не та война, о которой мы знаем и о которой писали в своих мемуарах советские генералы. Пусть читатель сам решает, нужна ли ему правда «без прикрас», с горем и отчаянием, но только узнав эту правду, мы сможем понять, как жили наши деды, и простить.
Она о том, как в ней остаться человеком... Грёбаный саксаул. Сергей Герман. "Армия не только школа боевого.
Верхова Наталия работала генеральным директором группы компаний. Арест, СИЗО. С первых дней заключения – прямой репортаж на созданном друзьями сайте – заметки, статьи, разработки – именно это и вошло в книгу «Тюремное счастье.»Почти два года потребовалось, чтобы доказать незаконность ареста. На свободе Наталия продолжает заниматься правозащитной деятельностью: «Формирую светлое доброе и безопасное будущее для страны».
Книга и вся серия вчерне закончена. Добавлен эпилог. 10.03.2021.
Космоархеолог Александр Говоров молод и амбициозен. А еще зол, что проект, который он вел с самого начала, передали другому. Стремление стать первым и доказать человечеству (и оппонентам) свою правоту сталкиваются с простым и исконным страхом – какая цена будет назначена за открытие? Что, если то, к чему Александр стремился всю жизнь, оказывается гипотезой, способной уничтожить мир?
Дорогие друзья! Перед вами первое полное издание моей книги «Сады Соацеры», написанной почти десять лет назад. Возможности электронной публикация освободили автора в том числе и от дружеских издательских «уз». Ничего плохого о редакторах не скажу, но конечной целью их деятельности является не творчество, а доход, поэтому они требуют «формат». Это слово имеет много значений, в данном же случае имеется в виду то, что книга не должна отличаться от прочих, к которым уже привык читатель. Есть случаи и крайние, лет двадцать назад по сети распространилась инструкция от некоего издательства, в которой требовалась одна сюжетная линия, всепобеждающий герой, главное же его девушку можно было убить, но и в коей мере не насиловать.
"В истории трудно найти более загадочную героиню, чем Жанна д'Арк. Здесь все тайна и мистификация, переходящая порой в откровенную фальсификацию. Начиная с имени, которым при жизни никто ее не называл, до гибели на костре, которая оспаривается серьезными исследователями. Есть даже сомнения насчет ее пола. Не сомневаемся мы лишь в том, что Жанна Дева действительно существовала. Все остальное ложь и вранье на службе у высокой политики. Словом, пример исторического пиара". Так лихо и эффектно начинаются очень многие современные публикации об Орлеанской Деве, выходящие под громким наименованием — "исторические исследования".
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)