Штрафбаты выиграли войну? - [42]

20) лица, допускавшие беспечность и бесконтрольность, в результате чего в тылу гибли военнослужащие, – приказ, май 1944 г.;

21) военнослужащие, не выполнившие приказ или отказавшиеся от выполнения поставленной боевой задачи, – приказ № 0112 от 29 апреля 1944 г.;

22) военнослужащие, оставившие противнику выгодные позиции, не принявшие меры к восстановлению положения, – приказ № 0112 от 29 апреля 1944 г.;

23) военнослужащие, представлявшие ложные доклады, – приказ № 0112 от 29 апреля 1944 г.;

24) военнослужащие, занимающиеся критиканством, пытавшиеся оклеветать своих начальников и допустившие разложение дисциплины в своем подразделении, – приказ № 47 от 30 января 1943 г.;

25) лица, осужденные по суду за симуляцию болезни и членовредительство, – приказ № 0882 от 12 ноября 1942 г.;

26) женщины-военнослужащие, осужденные за совершенные преступления;

27) работники Особых отделов за «извращения и преступные ошибки» в следственной работе, – приказ № 0089 от 31 мая 1943 г.;

28) воинская часть, потерявшая Боевое Знамя, – приказ № 0380 от 23 ноября 1944 г.

Это подтверждается и воспоминаниями участников войны, а также теми данными, которые опубликованы в статьях и книгах. На конкретных примерах покажем, как претворялись в жизнь приказы и директивы органов высшего военного управления. При этом не будут упоминаться те военнослужащие, о которых говорилось ранее при цитировании приказов и директив органов высшего военного управления.

1. Командиры, политработники, рядовые бойцы, нарушившие дисциплину по трусости или неустойчивости.

Эта категория, как будет сказано позже, фактически поглощает многие другие из-за расплывчатости своего определения. А. И. Солженицын в книге «Архипелаг ГУЛАГ» пишет: «В том же году (1942 г. – Авт.) после неудач под Керчью, под Харьковом… в ходе крупного южного отступления на Кавказ и к Волге, – прокачан был еще очень важный поток офицеров и солдат, не желавших стоять насмерть и отступавших без разрешения, – тех самых, кому, по словам бессмертного сталинского приказа № 227 (июль 1942), Родина не может простить своего позора. Этот поток не достиг, однако, ГУЛАГа: ускоренно обработанный трибуналами дивизий, он весь гнался в штрафные роты и бесследно рассосался в красном песке передовой».[156]

Л.З. Мехлис, будучи членом Военного совета 6-й армии, не задумываясь отправил в штрафбат струсившего политрука роты 959-го стрелкового полка 309-й стрелковой дивизии В.П. Игнатьева.

В ходе наступления весной 1943 г. войск Северо-Кавказского фронта имели место случаи проявления трусости со стороны некоторых командиров. Вместо наблюдения за ходом боя и руководства своими подразделениями они оставляли их, передавали управление подчиненным, а сами под различными предлогами укрывались в землянках или в тылу. Так поступили командир батальона 80-го гвардейского стрелкового полка капитан Беспалов, в 82-м гвардейском стрелковом полку – капитаны Засорин и Богатченко, лейтенант Пономарев, старший лейтенант Куропатников и др. По этому поводу 6 мая 1943 г. была издана директива № 005 командующего фронтом генерал-полковника И.И. Масленникова. В директиве говорилось: «Военным советам армий и командирам соединений провести расследование фактов проявления трусости на поле боя, виновных направить в штрафной батальон или предать суду Военного трибунала в зависимости от тяжести проступка».[157]

2. Командиры и рядовые бойцы, осужденные военными трибуналами (действующей армии и тыловых) с применением отсрочки исполнения приговора (примечание 2 к ст. 28 Уголовного кодекса РСФСР).

М. Некрасова, публикуя воспоминания агитатора штрафной роты И.И. Рощина, пишет: «Однажды в штрафную роту привезли необычное пополнение. Это были моряки из Поти, человек тридцать. Командир роты говорит Рощину: «Иди, Иван, разберись, что там за публика!» На этот раз «публика» действительно была неординарная. Боевая – в самом прямом и конкретном смысле этого слова. Вернувшись из очередного похода, пошли в увольнение на берег. Помянули погибших товарищей, и очень не понравились морякам рыночные торговцы – здоровые мужики, место которых в трудный для Родины час, конечно, не за прилавком, а на фронте. Ну, моряки и объяснили им это на деле, за что угодили под трибунал – с подачи местных властей».[158]

П.Д. Бараболя: «Вскоре мы, новоявленные командиры, в том числе и отделенные (они не были ни осужденными, ни штрафниками), принимали подчиненных. Было это неподалеку от Ахтубы, в деревне Кильяковка. Прекрасный яблоневый сад, где шла передача людей, благоухал давно созревшими плодами. И хотя по ту сторону Волги кипели бои, а по вечерам далекое сталинградское небо плавили сполохи пожарищ, здесь все-таки было относительно спокойно. Первое знакомство со штрафниками произвело гнетущее впечатление. Конечно, внешне это были вполне, что называется, нормальные парни или молодые, до тридцати лет, мужчины – улыбчивые и настороженные, угрюмые и лукавые. На большинстве из них ладно сидела военная форма. Ну просто хоть пиши с иных иллюстрации для строевого устава! Однако совершенно по-другому смотрелся «послужной список» этих людей. Военные трибуналы за совершенные воинские или уголовные преступления «отмерили» им суровые наказания – от пяти лет до смертной казни. Последних во взводе оказалось семеро. Тут было над чем задуматься»