Штрафбат. Приказано уничтожить - [23]

Первое звено на бреющем полете прошло над Багровичами, поливая окрестности из крупнокалиберных пулеметов и бортовых пушек. Взрывы расцветали в гуще поселка. Второе звено шло за первым, ударило западнее – мощно, убедительно, – и мгновенно окраина Багровичей превратилась в горящий ад. Горели дома, деревья, немецкие танки. Вынырнуло третье звено, с истошным ревом прошло над поселением и нанесло удар по западной околице – как раз туда, куда подтягивались резервные немецкие подразделения. Не прошло и минуты, как истребители повернули на второй круг и теперь носились над населенным пунктом, пока не выработали весь боезапас. После этого, важно покачивая крыльями, ломая боевой порядок, с чувством выполненного долга удалились на восток. Налетела вторая эскадрилья, поработала минут пять, и после нее от городка практически ничего не осталось. Взрывы гремели совсем рядом с лощиной.

– Рассредоточиться! – срывая голос, орал майор Шустов. – Увидят толпу внизу, постреляют как миленьких!

Солдаты расползались, прятались по щелям и кустам. Самолеты, отбомбившись, улетали. И вдруг кто-то завопил, как подорванный:

– Полундра, братва, танки за спиной!

Паника не успела разгореться.

– Это наши, наши! – заорал тот же голос.

И снова все вопили от радости, как дети. Вставали, махали руками, улюлюкали, приветствуя передовую группу 35-й бронетанковой дивизии генерал-майора Курепова, с марша вступившую в бой. Тяжелые ИС-2 выползали из-за леса с южной стороны, разворачивались в цепь и быстро приближались, охватывая Багровичи полукольцом. От рева моторов закладывало уши. Тяжелые машины давили кустарники, валили молодые деревца, играючи проходили обрывы и трещины в земле. Стальная махина, ползущая через лощину, замедлила ход. Гавкнула пушка, выбросив снаряд в пылающий поселок. Откинулась крышка люка, оттуда показалась чумазая физиономия в шлемофоне, оглядела веселящихся красноармейцев:

– Курортная жизнь, славяне? Отдыхаем?

– Ты ползи, ползи, не останавливайся! – вразнобой закричали бойцы. – А мы тут перекурим, да за тобой пристроимся!

Танкист захохотал и скрылся в танке. Боевые машины уже входили в Багровичи, темп стрельбы нарастал. Вероятно, в городе еще было кому сопротивляться.

– В цепь, бойцы! – захрипел майор Шустов. – Приготовиться к атаке! – И закашлялся, харкая мокротой. После чего пожаловался Зорину:

– Дьявол, голос сел! Эй, сержант, или как там тебя, чтобы рядом был, понял?

– Понял, товарищ майор, – кивнул Зорин. – Буду бежать рядом с вами и орать за вас ваши приказы.

– Ну, ты и фрукт, – покачал головой майор и махнул пистолетом. – Транслируй, в общем. За Родину, за Сталина, всё как полагается!

И покатилась назад в Багровичи с криками и руганью пестрая людская масса. А из леса, что на юго-востоке, бежали люди, выбитые ранее из городка, и в поле справа поднимались залегшие солдаты. Бежали, ускоряясь, горя желанием взять реванш, смыть с себя позор первых часов боя. Эсэсовцы практически не оказывали сопротивления – немцы предпочитали не лезть в драку, если дело было заведомо проигрышным. Берегли силы, отходили. Атакующие почти не встречали сопротивления. Они бежали по улочкам поселка – мимо горящих и разрушенных домов, мимо гитлеровских «тигров», чадящих зловонным дымом. С северо-востока в Багровичи вступали свежие силы – мобильный мотоциклетный дивизион, выделенный из резерва 1-го Украинского фронта.

Только на западной окраине разрозненные атакующие группы почувствовали сопротивление. Пара пулеметных гнезд была подавлена беспорядочным стрелковым огнем. Передовая группа понесла потери, но остановить солдат уже было невозможно. В безумном кроссе Зорин потерял Кармазова, который бежал вместе со всеми и орал во все горло. Мишку Вершинина чуть не прибило гранатой, выпущенной из-за угла каким-то ушлым «фаустпатронщиком». Он очень кстати споткнулся, бросился подбирать винтовку, молодой солдатик, бегущий перед ним, прикрыл его от осколков. Он встал как вкопанный, с ужасом смотрел, как тот корчится в пыли – осколок пробил легкое, кровь бурлила по краям раны, каждый выдох гнал изо рта кровавую пену.

– Пошли, пошли, – подтолкнул его ниже хлястика Зорин, – мы не медсанбат… да и не помочь уже бедолаге! Другие о нем позаботятся.

Он неоднократно ловил себя на мысли, что порой испытывает невольное уважение к германскому воинству. Немцы никогда не рисковали своими людьми понапрасну, понимая, что людские ресурсы у них ограниченны. Воевали по науке и подчас проявляли такие умение и изобретательность, что впору было снять шляпу.

Центральная улица Багровичей рассекала поселок с востока на запад, и за пару кварталов до окраины заканчивалась небольшой площадью. Посреди нее возвышалось добротное, трехэтажное, сложенное на века каменное здание – с маленькими окнами, утопленными в ниши. Проезды имелись слева и справа, в них и устремилась было пехота. Но внезапно встретила упорное сопротивление и откатилась.

Огонь велся из узких окон второго этажа. Строчил пулемет MG-42 – пулеметчик бил прицельными результативными очередями. Солдаты попятились, кто-то бросился обратно, другие судорожно искали укрытие. Посреди пустыря остались несколько тел. Стонал ефрейтор в изрешеченном пулями бушлате. Визжал от боли прыщавый парнишка с простреленным бедром, полз, подтягиваясь на руках, к воронке, проделанной взорвавшимся снарядом.