Штрафбат 999 - [66]

— И ты не помешал этому идиоту, когда тот высунул башку из окопа?

— Разве можно указывать офицеру?

— Ты хоть его предупредил?

— Ну конечно.

Разговор с Обермайером оказался посложнее. Этот долго и нудно выспрашивал обо всех подробностях.

— Сколько времени пробыл обер-лейтенант Беферн у вас на посту?

Шванеке задумчиво уставился в потолок:

— Да минут, наверное, с пять, не больше.

— И что вам говорил обер-лейтенант Беферн?

— Ну, когда увидел меня, он сказал: «Ты — свинья тупая!»

Обер-лейтенант внимательно посмотрел на руки стоявшего перед ним Шванеке. И хотя он не испытывал ни малейшей жалости по поводу героической гибели ненавистного адъютанта батальона, этот инцидент показался ему подозрительным. И его долг офицера — да и не только офицера — состоял в том, чтобы всесторонне изучить обстоятельства гибели Беферна. С другой стороны, Обермайер готов был верить в то, что это была трагическая случайность, и на этом закрыть дело. Но ни одного свидетеля у Шванеке не было, кроме его самого, разумеется, размышлял Обермайер, так что этот Шванеке вполне мог и насочинять. В таком случае последствия могли бы быть чудовищными. Все было слишком запутанно, чтобы провести мало-мальски объективное расследование, и все же… И все же, в лице Шванеке мы имеем дело не просто с каким-то там солдатиком, а с уголовным преступником, стоит только взглянуть ему в глаза, и ты сразу понимаешь, что такой человек способен на что угодно, вплоть до преднамеренного убийства.

— Как это случилось?

— Ну говорю вам: прошу прощения, герр обер-лейтенант, там залегли стрелки-сибиряки, а он мне: «Вы что же, перепугались, болван вы этакий!» Я ему: «Но они бьют без промаха!» А он мне: «Ерунда!», а сам возьми да высунись, и тут бац, и он падает. Вот так все и было. Герр обер-лейтенант, я и оглянуться не успел, а он уже лежит… Ему всегда хотелось всем доказать, что он…

Обермайер махнул рукой:

— Ладно-ладно, можете идти. Доложите обер-фельдфебелю Крюлю.

Вздохнув с облегчением, Шванеке отбыл, оставив Обермайера наедине со своими мыслями. Шванеке забрел в канцелярию, увидев там пару знакомых лиц, поздоровался. После этого отправился на доклад к Крюлю. Шванеке считал, что все позади — кто что может сейчас доказать? Обер-лейтенант грозился передать дело в трибунал, да вот не успел — погиб геройской смертью. К стенке меня поставить хотел, со злостью подумал Шванеке, но сам отправился на тот свет от пули в лоб. Вот тебе и трибунал… Дьявол тебя забрал к себе поближе, продолжал рассуждать про себя Шванеке, предупреждал я тебя — со мной такие дела не проходят, с кем угодно, но не со мной!..

Когда Шванеке без стука вошел, обер-фельдфебель Крюль удивленно поднял голову. Откинувшись на стуле, он скрестил руки на груди и покачал головой:

— Ну разумеется, кто же еще так мог впереться. Только невоспитанный хам, чуть ли не половой преступник и бандит!

— «Чуть ли не» спокойно можете опустить, — ухмыльнулся Шванеке.

— А как насчет «убийцы»? Если бы я сказал «чуть ли не убийца»?

Шванеке злобно прищурился, лицо его перекосилось. Нахлынувшая жаркой волной злоба едва не поглотила рассудок, который всегда оставался начеку.

— И до вас тоже очередь дойдет! — прошипел он.

Крюль даже вскочил.

— Что значит — «тоже»? — взвизгнул он.

— «Тоже» означает, что и вы, как любой из нас, не заговорен ни от чего.

К Шванеке вернулась его всегдашняя осмотрительность.

— Знаешь — это можно по-разному понимать. Не считай меня круглым дураком! — хрипло произнес в ответ Крюль.

Он поймал себя на мысли, что боится этого коренастого здоровяка, стоявшего перед ним безо всякой боязни, не говоря об учтивости, и вперившего в него свой рыбий взор.

— Можно, — невозмутимо согласился Шванеке.

Крюль почувствовал, как похолодела спина, и его затрясло — первый признак того, что необходимо было срочно излить накопившуюся злобу на кого-нибудь.

— Вот что я тебе скажу, малыш… И ты можешь быть уверен, что я с тобой шутить не намерен.

Крюль ритмично мотал толстой головой из стороны в сторону, как всегда, когда он обдумывал или вещал что-то важное.

— Так вот, заруби себе на носу, малыш: в тот день, когда тебе отсекут башку, я надену парадную форму и вдрызг налижусь!

Шванеке в ответ молчал. Но выходя из каморки Крюля, не мог отказать себе в удовольствии смачно харкнуть в угол.

Час спустя в хату, превращенную Обермайером в «командный пункт», явился штабсарцт доктор Берген.

— Ну, теперь на неделю, а то и больше мы обеспечены перевязочным материалом и всем необходимым, — устало поделился он. — Ваш Дойчман блестяще со всем справился. Через неделю надо будет еще раз послать его в Оршу… На склады должна прибыть очередная партия материалов. Похоже, что-то затевается…

— Я уже давно удивляюсь, что «иваны» затихли. Поля как камень, снега не очень много… Что лучшего желать для танков. Думаю, что уже скоро они полезут.

— Постучите по дереву, Обермайер, чтобы этого не произошло!

Усевшись, доктор Берген опрокинул рюмку шнапса, предложенную Обермайером.

— Но я не за этим к вам пришел… Если начнется, так начнется — первыми об этом узнаем. Хоть я на фронте без году неделя, но все равно чувствую, что все это… Как бы поточнее выразиться — затишье перед бурей. Так что хотел вам сказать?… Ах да, доктор Хансен кое-что обнаружил. И доложил мне об этом. Кроме того, составил протокол по всей форме… Речь идет о Беферне. Впрочем, ознакомьтесь сами.