Штрафбат 999 - [41]

Восемь дней спустя после прибытия батальона на место до Орши добрался и госпиталь. Авангард составил Якоб Кроненберг с еще четырьмя солдатами. И сразу же отправился на поиски Эрнста Дойчмана. Ему было сказано, что Дойчман в составе 2-й роты находится под Горками. Явившись для доклада о прибытии к гауптману Барту, Кроненберг пережил небольшой шок.

— Хорошо, что медики наконец прибыли! Госпиталь будет располагаться в Борздовке, на берегу Днепра. Оттуда удобнее охватывать все роты батальона. Пока что у нас 17 человек убитыми и 36 ранеными.

Якоб Кроненберг покидал штаб батальона не в самом лучшем расположении духа. Он был весьма обеспокоен тем, что госпиталь решили разместить бог ведает где, а не в самой Орше. Впрочем, в глубине души он ожидал подобного — в конце концов, это все-таки штрафбат, — но когда его поставили перед фактом, Кроненберг расстроился вконец. Как только на следующее утро штабсарцт батальона доктор Берген на вспомогательном санитарном поезде прибыл в Оршу, Кроненберг незамедлительно связался с ним. Доктор Берген как раз дожидался транспорта, чтобы погрузить на него медикаменты, койки и другое госпитальное оборудование. Доктору Бергену все же удалось выбить себе ассистента, молодого младшего врача. Новичок был по специальности хирургом, но никакого опыта военно-полевой хирургии не имел, как и фронтового опыта. Чему удивляться — он был на должности ассистента в тыловом варшавском госпитале. Это был узкогрудый, ничем не примечательный человек, хрупкий, как девушка. Впечатление беспомощности усиливалось длинными ресницами и смущенным выражением лица. В общем, доктор Берген был не в восторге от своего нового помощника. В госпитале его присутствие почти никак не ощущалось. Лишь раз он решил выбраться из бесцветной анонимности. По пути на фронт они на один день задержались в Борисове. И на одном из городских перекрестков стали свидетелями аварии: грузовик, перевозивший боеприпасы, столкнулся с небольшим вездеходом. Из превратившегося в груду металла вездехода вытащили молодого лейтенанта, левая нога которого выше колена представляла собой окровавленные лохмотья. Из разорванной артерии ритмичными толчками хлестала кровь. И, надо сказать, новичок не растерялся: произвел ампутацию прямо там же, на перекрестке, рядом с искореженным вездеходом. И с того дня доктор Берген резко изменил к нему отношение, в душе восторгаясь находчивостью и собранностью новоиспеченного ассистента. Якоб Кроненберг вернулся из поисков грузовиков на оршанский вокзал. Санитарный поезд все еще стоял на запасном пути. Младший врач доктор Хансен — так звали ассистента доктора Бергена, — развернув в вагоне для перевозки скота импровизированный полевой госпиталь, занимался осмотром пострадавших от всякого рода несчастных случаев, произошедших в районе вокзала: ушибы, вывихи, растяжения связок, порезы и т. п. А штабсарцт тем временем пытался разыскать в здании вокзала ответственного дежурного по перевозкам. Вопреки своему в целом спокойному нраву, доктор Берген стал, что называется, качать права. В конце концов, мы на фронте, а не на курорте.

— Ну что? Нашли транспорт? — поинтересовался доктор Хансен, перебинтовывая какому-то солдатику перебитую руку.

Якоб Кроненберг стоял у путей и потел, невзирая на распахнутый тулуп.

— Они прибудут только к вечеру, герр младший лекарь. Командир сказал, что днем нечего и думать ехать — «иваны» палят по всему, что движется. И красные кресты на борту их не удерживают.

Кроненберг, усевшись на пустую бочку, отер пот со лба.

— Проклятый гадючник! — презрительно бросил он.

На нежно-девчоночьей физиономии младшего военврача заиграла улыбка:

— Мне казалось, что вам в России нравится, Кроненберг.

— Почему?

— Ну, вы ведь тот, кого принято называть старым фронтовым волком. Вам часто приходилось бывать здесь?

— Уже в четвертый раз.

— Говорят, что немецкий солдат, побывавший на фронте, во время перебросок чувствует себя не в своей тарелке. Но стоит ему оказаться на передовой, как он приходит в себя и буквально расцветает. Нынешний немецкий солдат. Это правда?

Якоб Кроненберг, закурив сигарету, посмотрел вслед солдату строительного батальона, трусившему через пути к своим. Его товарищи были заняты тем, что меняли изувеченные взрывами бомб рельсы и приводили в порядок стрелки.

— Не знаю, может, и так, — буркнул он в ответ.

Осознание того, что он снова в России, приводило его в уныние. И все-таки, стоит сюда явиться, и тебе уже кажется, что ты вроде как домой вернулся. Чистейший вздор — разве ты можешь чувствовать себя в России как дома.

— А почему может?

— Ну как почему? Эти унылые пейзажи тоску наводят смертную. И потом еще местные. Днем они с улыбкой помогают тебе погрузить боеприпасы на грузовики, а ночью этот же грузовик где-нибудь по дороге в пункт назначения благополучно взлетает на воздух.

— Но не могут же все русские пойти в партизаны!

— Все, конечно, не могут, но почти все, это точно. Во всяком случае, их больше, чем нам кажется, — авторитетно произнес Кроненберг, не вынимая сигареты изо рта.

— Нас направляют в Борздовку, — сообщил Кроненберг. — В деревню на берегу Днепра. Ужасная дыра!