Штормовое предупреждение - [122]
Баттерфилд смотрит на Чарли леденящим взглядом, способным заморозить насмерть.
— Если вы принесете только девятнадцать тысяч девятьсот девяносто девять фунтов и девяносто девять пенсов, либо принесете требуемые деньги через тридцать дней и пятьдесят девять секунд, наше соглашение будет считаться недействительным.
И вот он уже снова весело улыбается, уверенный, что все разрешилось, к обоюдному удовольствию.
— Если же вы принесете двадцать тысяч до того, как истекут тридцать дней, я уверен, что мы и дальше будем с вами сотрудничать, как делали это раньше. Я знаю, что вам будет нелегко. Я знаю, что сейчас вообще трудные времена. Вы едва ли мне поверите, но мы всегда искренне болеем за интересы клиентов. И я абсолютно уверен, что если будут соблюдены оговоренные сроки и суммы, все недоразумения будут разрешены.
Захлопнув кейс, он встает и поправляет чуть примявшийся костюм. Мрачного взгляда и суровости как не бывало. Глубоко вздохнув, он усмехается:
— Огромное спасибо, что не дали умереть от жажды.
Повернувшись к Томми, протягивает ему руку:
— Мистер Бак-младший. Спасибо за участие. Я уверен, что ваш брат чрезвычайно признателен вам за поддержку.
Он вдруг по-приятельски хлопает Чарли по спине:
— "Свистать всех на бак"[118], верно, Бак? Я слышал, на море еще и не такие штормы бывают. Впрочем, у меня морская болезнь, и я ничего не могу утверждать, поскольку предпочитаю сушу.
Отрывисто хохотнув, он разворачивается в сторону двери:
— Выход отыщу сам, не беспокойтесь.
Он исчезает, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Томми и Чарли ждут, когда раздастся шум мотора и когда машина отъедет, и только после этого решаются начать разговор.
— Все не так уж и плохо, — говорит Томми.
— Ты считаешь?
— По крайней мере есть шанс.
Чарли с надеждой смотрит на брата:
— Ведь правда, Томми? Я знаю, ты не позволишь мне пойти ко дну. Ты не мог бы выручить меня? Всего на несколько месяцев?
Томми молчит. Ему, похоже, и в голову не пришло, что Чарли будет просить денег именно у него.
— Что?
— Двадцать штук, Томми. Ты ведь смог бы добыть для меня двадцать штук. В смысле, занять? У тебя ведь нет долгов по кредитам?
— Ты хочешь, чтобы я прикрыл тебя? Взял бы для тебя двадцать тысяч? Ловко.
— Мы же братья, Томми. У меня больше нет Морин. Я совсем не уверен, что когда-нибудь увижу Роберта, да и что с него возьмешь. Потеряв работу, я растерял практически всех своих друзей. Кроме тебя, мне просить не у кого. Через несколько месяцев я верну тебе эти деньги.
— Понимаю.
— Так что скажешь, Томми? Иначе я пропаду. Рухну в пропасть, вернее, в канаву, полную дерьма… и поминай как звали. Мне уже не на что рассчитывать. Возраст. И очень зрелый возраст. Да и силы у меня уже не те, Томми, совсем не те. Ты должен мне помочь.
Томми не знает, что отвечать. Лоррейн ждет второго ребенка. Хочет, когда подрастут, запихнуть обоих в частную школу. Хочет опять сменить кухонную мебель. Всю плешь ему проела. Хочет из "трех звездочек" перескочить в пятизвездный люкс. А дела у него идут хреново, ни одного заказа в этом месяце. Не до жиру, приходится вкалывать на стройплощадках, укладывать кирпичики, разгонять швы. И еще подрабатывать ночами, он пристроился вахтером. Пять раз в неделю.
— Я не могу, Чарли.
— Что?
— Я не могу. Или ты предлагаешь мне продать дом?
— Но я думал… если бы ты взял ссуду… Мне-то никто не даст, сам понимаешь.
Томми качает головой. Глаза Чарли наполняются слезами:
— Томми, ты же сам меня во все это втравил. Сказал, что мне нужно купить дом. Сказал, что мне нужно открыть свой магазин. Сказал, что цены на недвижимость будут расти и расти. Ты заставил меня пойти… ва-банк.
Томми тяжко вздыхает, отчего его необъятная грудь делается еще более необъятной. Он не смотрит на брата, старательно изучая свои жирные, как сардельки, пальцы.
— Брось, Чарли. Хватит все валить на меня. Просто все… так повернулось… сам видишь. Такие теперь времена… ссученные времена… чтоб их… Вдруг свалились прям с неба всякие… возможности, хочешь — суетись, хочешь — сиди тихо. Двадцать лет назад все было совсем иначе. Небось и Мо не смылась бы от тебя, даже если бы ты ей врезал. Сидели бы в своем Фулеме и радовались тому, что есть. Никакой мороки. Ни магазина, ни просроченных долгов. Но жизнь не стоит на месте. Все стало другим, парень. Мы живем совсем в другом мире, Чарли. Ты не можешь ни в чем меня упрекнуть. Это как в картах. Как в "стад-покере". Или пасуешь, или делаешь ход. Идешь, как ты сказал, ва-банк. Раньше мы все играли в безобидные игры, вроде "сбрось туза". Там что проиграл, что выиграл — все едино. Ставили-то по шесть пенсов, по шиллингу, примерно так. А теперь все стали ушлыми картежниками. Теперь играют только в покер. Или в джин. Высокие ставки. Все или ничего. Или все — или ты горишь синим пламенем.
У Чарли дрожат руки. Он отправляется на кухню за виски, а вернувшись, наливает себе полный стакан.
— Значит, я… горю.
Томми разводит руками:
— Неожиданный удар с левой, "китаец". Так уж легли кар…
— Ладно, Томми. Ты прав. Я слишком смело блефовал. Но я еще могу отыграться. И взять банк. Послушай, сколько бы ты мог мне одолжить? Двадцать — это, конечно, серьезная сумма. А десять? Десять для тебя вообще ерунда. Еще я могу не продлевать страхование жизни, они мне тоже, по идее, должны выплатить солидную сумму. Ну как, выручишь меня, Томми?
«Все существующее – иллюзия. Правда – ложь. Миром правит парадокс. И это дает надежду», – считает герой романа. Разуверившись в любви, он обратил взор внутрь себя и с удивлением обнаружил в своем черно-белом мире мириады оттенков серого. И решил разобраться: Что случилось с женщинами? Что случилось с ним самим? Что вообще случилось?
Эта книга — про страсть. Про, возможно, самую сладкую и самую запретную страсть. Страсть тайно подглядывать за жизнью других людей. К известному писателю приходит вдова доктора Алекса Сеймура. Недавняя гибель ее мужа вызвала сенсацию, она и ее дети страдают от преследования репортеров, от бесцеремонного вторжения в их жизнь. Автору поручается написать книгу, в которой он рассказал бы правду и восстановил доброе имя покойного; он получает доступ к материалам полицейского расследования, вдобавок Саманта соглашается дать ему серию интервью и предоставляет в его пользование все видеозаписи, сделанные Алексом Сеймуром.
Тим Лотт (род. 1956) — один из самых популярных современных английских писателей. Первая его книга «Запах сухих роз» (The Scent of Dry Roses, 1996) получила премию «За Лучшую автобиографию» в 1996 г. Роман «Блю из Уайт-сити» (White City Blue, 1999) был удостоен премии Уитбреда в 2000 г. Роман «Штормовое предупреждение» (Rumours of а Hurricane, 2002) признан критиками лучшей книгой года. «Блю из Уайт-сити» — роман о конфликте между дружбой и любовью. Дружбой, замешанной на подтрунивании, пиве и ностальгии по Лучшему Дню, который друзья поклялись отмечать каждый год, несмотря ни на что.
Эта книга перевернет ваше представление о людях в форме с ног на голову, расскажет о том, какие гаишники на самом деле, предложит вам отпущение грехов и, мы надеемся, научит чему-то новому.Гаишников все ненавидят. Их работа ассоциируется со взятками, обманом и подставами. Если бы вы откладывали по рублю каждый раз, когда посылаете в их адрес проклятье – вслух, сквозь зубы или про себя, – могли бы уже давно скопить себе на новую тачку.Есть отличная русская пословица, которая гласит: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива».
Чем старше становилась Аделаида, тем жизнь ей казалась всё менее безоблачной и всё менее понятной. В самом Городе, где она жила, оказывается, нормы союзного законодательства практически не учитывались, Уголовный кодекс, так сказать, был не в почёте. Скорее всего, большая часть населения о его существовании вовсе не подозревала. Зато были свои законы, обычаи, правила, оставленные, видимо, ещё Тамерланом в качестве бартера за городские руины…
О прозе можно сказать и так: есть проза, в которой герои воображённые, а есть проза, в которой герои нынешние, реальные, в реальных обстоятельствах. Если проза хорошая, те и другие герои – живые. Настолько живые, что воображённые вступают в контакт с вообразившим их автором. Казалось бы, с реально живыми героями проще. Ан нет! Их самих, со всеми их поступками, бедами, радостями и чаяниями, насморками и родинками надо загонять в рамки жанра. Только таким образом проза, условно названная нами «почти документальной», может сравниться с прозой условно «воображённой».Зачем такая длинная преамбула? А затем, что даже небольшая повесть В.Граждана «Кровавая пасть Югры» – это как раз образец той почти документальной прозы, которая не уступает воображённой.Повесть – остросюжетная в первоначальном смысле этого определения, с волками, стужей, зеками и вертухаями, с атмосферой Заполярья, с прямой речью, великолепно применяемой автором.А в большинстве рассказы Валерия Граждана, в прошлом подводника, они о тех, реально живущих \служивших\ на атомных субмаринах, боевых кораблях, где героизм – быт, а юмор – та дополнительная составляющая быта, без которой – амба!Автор этой краткой рецензии убеждён, что издание прозы Валерия Граждана весьма и весьма желательно, ибо эта проза по сути попытка стереть модные экивоки с понятия «патриотизм», попытка помочь россиянам полнее осознать себя здоровой, героической и весёлой нацией.Виталий Масюков – член Союза писателей России.
Роман о ЛЮБВИ, но не любовный роман. Он о Любви к Отчизне, о Любви к Богу и, конечно же, о Любви к Женщине, без которой ни Родину, ни Бога Любить по-настоящему невозможно. Это также повествование о ВЕРЕ – об осуществлении ожидаемого и утверждении в реальности невидимого, непознаваемого. О вере в силу русского духа, в Русского человека. Жанр произведения можно было бы отнести к социальной фантастике. Хотя ничего фантастичного, нереального, не способного произойти в действительности, в нём нет. Скорее это фантазийная, даже несколько авантюрная реальность, не вопрошающая в недоумении – было или не было, но утверждающая положительно – а ведь могло бы быть.
Если вам кто-то скажет, что не в деньгах счастье, немедленно смотрите ему в глаза. взгляд у сказавшего обязательно станет задумчивый, туманный такой… Это он о деньгах задумается. и правильно сделает. как можно это утверждать, если денег у тебя никогда не было? не говоря уже о том, что счастье без денег – это вообще что-то такое… непонятное. Герой нашей повести, потеряв всех и всё, одинокий и нищий, нечаянно стал обладателем двух миллионов евро. и – понеслось, провались они пропадом, эти деньги. как всё было – читайте повесть.
Рут живет одна в домике у моря, ее взрослые сыновья давно разъехались. Но однажды у нее на пороге появляется решительная незнакомка, будто принесенная самой стихией. Фрида утверждает, что пришла позаботиться о Рут, дать ей то, чего она лишена. Рут впускает ее в дом. Каждую ночь Рут слышит, как вокруг дома бродит тигр. Она знает, что джунгли далеко, и все равно каждую ночь слышит тигра. Почему ей с такой остротой вспоминается детство на Фиджи? Может ли она доверять Фриде, занимающей все больше места в ее жизни? И может ли доверять себе? Впервые на русском.