Штормовое предупреждение - [111]
Через пару секунд Чарли успокаивается, сообразив, что это не бомба, а ветер. Это он со свистом проносится между красными домами городка с ужасающей, с дикой скоростью. Там, снаружи, вроде бы трещат сломанные ветки и звенят разбитые стекла.
Чарли встает и пробирается сквозь темень к окну, стекла которого уже не просто дрожат, а сотрясаются. Отодвинув шторы, Чарли смотрит на улицу, где довольно светло и вполне можно разглядеть то, что там творится. Сады завалены сухими сучьями и ветками, обломками стволов, месивом из обрывков, клочков и обломков. Несколько больших деревьев на той стороне улицы рухнули прямо на дома. Телеграфный столб вырвало из гнезда, и провода провисли почти до самой земли. Во всех домах горит свет, хотя сейчас два часа ночи. Некоторые, вроде него самого, смотрят в окна.
В спальне заметно похолодало, пижама совсем не греет. Чарли обхватил себя руками. Он собрался снова лечь, но потом решил, что подобные катаклизмы — слишком большая редкость, надо бы понаблюдать за стихией. Ему всегда нравились ураганы, еще в детстве, главным образом из-за чувства защищенности, которое испытываешь, сидя в уютном тепле и вслушиваясь в грохот и вой за окнами.
Чарли рассматривает более близкое к нему пространство, что там и как. Деревья так раскачиваются, что стволы и ветки неестественно выгибаются. На глазах у Чарли от кроны одного из них оторвался огромный сук и, пролетев по воздуху, приземлился всего в пятистах футах от его дома. В доме наискосок тоже вспыхнул свет. Чарли увидел прижатые к оконному стеклу детские рожицы.
Чарли вспомнил про бутылку виски. Плеснув немного в стакан, он залпом его осушает, потом, сжимая в руке пустой стакан, снова подходит к окну. Пора ему наконец взглянуть на свой собственный сад. Шум за окном нарастает, Ветер, того и гляди, выдавит окна, втолкнет их внутрь комнаты. Ощущение защищенности сменяется смутным предчувствием чего-то непоправимого. Чарли вглядывается в темноту, и тут внезапно вспыхивает лампа сигнализации в соседском доме: это ошалевшая от страха кошка пронеслась слишком близко от инфракрасных датчиков.
Чарли тут же швыряет стакан и бежит, бежит по ступенькам вниз, не замечая, что из прорези полосатых пижамных брюк вывалился наружу его печально поникший член. Чарли, судорожно хватая ртом воздух, почти задохнувшись, подбегает к задней двери, долго пытается вставить ключ в скважину. Роняет его, ищет, находит, снова нащупывает отверстие скважины, наконец-то попадает в нее ключом. Ему страшно выходить навстречу этому лютующему ветру. Но придется — надо… Оставив ключ в замке, он нажимает на ручку.
Однако ветер с такой силой давит снаружи на дверь, что она не поддается. Наконец Чарли ухитряется ее приоткрыть и выскользнуть на улицу. Дети в доме наискосок все еще стоят у окна, и теперь их взгляды устремлены на Чарли. Они почему-то начинают смеяться, и Чарли машинально думает: интересно, что их так развеселило? Но вскоре до него доходит, что это они над ним смеются. Он тут же представляет, как выглядит со стороны. Отвратительное зрелище. Густые черные крашеные волосы стоят дыбом, физиономия красная, испуганная, опухшая.
Из-за паники, из-за страшного смятения, из-за дружно на него накинувшихся ветра и дождя он совершенно забыл про свой торчащий из прорези в штанах срам. Его босым ногам сыро и холодно, он пробирается, опасливо ступая, по грязному газону, беззащитный зверек, легкая добыча для хищника. Ветер так и хлещет в лицо.
То, что он увидел из окна, ему не померещилось. Его садовая железная дорога, его утешение и гордость, все станции, все сигнальные вышки, все блокпосты, машинки, огнетушители, сам поезд и железнодорожное полотно — все-все перевернуто, искорежено, разбито на куски. Часть фрагментов разметало по соседним садам, кое-какие детали разбросаны по газону. Чарли удается схватить священника девятнадцатого века, но он тут же его роняет, фигурка заваливается в середину обглоданного ураганом куста. А локомотив… локомотив раздавлен, как гусеница, упавшим деревцем.
Чарли ползает на коленях по грязи, пытаясь собрать осколки своего искореженного мирка, но стихия обошлась с ними слишком жестоко и слишком далеко раскидала. Все эти драгоценные вещицы, которые он так старательно, так усердно собирал долгие годы, оказались в буквальном смысле выброшенными на ветер.
Чарли с безумным упорством пытается собрать воедино то, что осталось. Струи дождя хлещут его все сильнее. Чарли, запрокинув голову, смотрит на небо, и из нутра его исторгается вопль, звериный вой, крик бессловесной твари. Дети, наблюдающие за ним, уже задыхаются от хохота, схватившись за животы. Родители тоже им подхихикивают и, тихонько чертыхаясь, задергивают занавески. Забавно, конечно, но какого черта этот старый кретин выставил напоказ свой хрен? Какая гадость… Надо бы пожаловаться на него в полицию. Но потом они решают, что их чокнутый сосед вполне безобиден, черт с ним.
16
После урагана Чарли все чаще кажется, что близится конец, из вечера в вечер его мучает предчувствие краха: мир рушится и летит в пропасть. И вообще, совсем скоро семена, посеянные в глухом мраке прошлого, дадут чудовищные плоды. Сплошные предзнаменования, и они множатся и множатся. Рухнула Фондовая биржа; скромные вложения Чарли в "британскую газовую корпорацию" ухнули в никуда. Взрыв бомбы в североирландском Эннискиллене
Тим Лотт (род. 1956) — один из самых популярных современных английских писателей. Первая его книга «Запах сухих роз» (The Scent of Dry Roses, 1996) получила премию «За Лучшую автобиографию» в 1996 г. Роман «Блю из Уайт-сити» (White City Blue, 1999) был удостоен премии Уитбреда в 2000 г. Роман «Штормовое предупреждение» (Rumours of а Hurricane, 2002) признан критиками лучшей книгой года. «Блю из Уайт-сити» — роман о конфликте между дружбой и любовью. Дружбой, замешанной на подтрунивании, пиве и ностальгии по Лучшему Дню, который друзья поклялись отмечать каждый год, несмотря ни на что.
«Все существующее – иллюзия. Правда – ложь. Миром правит парадокс. И это дает надежду», – считает герой романа. Разуверившись в любви, он обратил взор внутрь себя и с удивлением обнаружил в своем черно-белом мире мириады оттенков серого. И решил разобраться: Что случилось с женщинами? Что случилось с ним самим? Что вообще случилось?
Эта книга — про страсть. Про, возможно, самую сладкую и самую запретную страсть. Страсть тайно подглядывать за жизнью других людей. К известному писателю приходит вдова доктора Алекса Сеймура. Недавняя гибель ее мужа вызвала сенсацию, она и ее дети страдают от преследования репортеров, от бесцеремонного вторжения в их жизнь. Автору поручается написать книгу, в которой он рассказал бы правду и восстановил доброе имя покойного; он получает доступ к материалам полицейского расследования, вдобавок Саманта соглашается дать ему серию интервью и предоставляет в его пользование все видеозаписи, сделанные Алексом Сеймуром.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.