Штормовая волна - [98]

— Боже ты мой, — сказала Демельза, — похоже, я слегка не в себе.

— Постарайся забыть об этом, — ответил Росс. — Помни, что через двадцать лет они сами уедут и забудут тебя.

Демельза посмотрела на Росса.

— Наверное, ты был в дурной компании.

— Почему это?

— Потому что говоришь такое.

Он засмеялся.

— Наполовину это в шутку, а наполовину всерьез. Я не хотел сказать ничего умаляющего достоинство.

— Слишком хорошее слово для такой низкой мысли.

Он снова засмеялся.

— Тогда беру свои слова обратно.

— Спасибо, Росс.

Несколько минут они скакали молча.

— Но частично это правда, — произнес Росс. — Нам нужно вести собственную жизнь. И предоставить свободу тем, кого мы любим.

Их нагнал Гимлетт. Он ехал на третьей лошади, чтобы привести двух обратно.

— Это верно и для мужа с женой? — спросила Демельза.

— Зависит от того, что это за свобода, — ответил Росс.

II

Из Труро они выехали с десятиминутным опозданием, поскольку кучер никак не мог справиться с багажом, но в Сент-Остелл прибыли вовремя и пообедали в «Королевском гербе», выпили чаю на постоялом дворе «Лондон» в Лоствизеле, а поужинали и переночевали в «Белом коне» в Лискерде. Включая поездку верхом, они покрыли первые сорок пять миль долгого путешествия.

— Я тут подумала, Росс, — сказала Демельза за ужином, — о твоих словах относительно детей. Мне кажется, в каком-то смысле ты прав. Но разве это имеет значение? Ведь важно то, что ты отдаешь, а не что получаешь взамен.

— Конечно, ты права.

— Не соглашайся так сходу. Даже если посмотришь на это самым эгоистичным образом, разве не больше удовольствия в том, когда мы отдаем, чем когда получаем что-то взамен?

— Это верно. Да. Но только не забывай о соразмерности. Пока ты об этом помнишь, то отдаешь с удовольствием. Это легко сказать, но не так-то просто исполнить.

— Возможно.

— Я подумал, что если напомню тебе о человеческой природе, ты будешь меньше горевать при расставании.

— Нет, не буду, — ответила она.

— Что ж, мне жаль, что я об этом заговорил.

— Неважно. Я уже перестала горевать и вся в предвкушении. Всего через день. И кстати, я не считаю, что это лучшая часть человеческой природы.

На следующее утро они рано позавтракали, пересекли Теймар на пароме у Торпойнта и пообедали в Плимуте. Чай пили в Айвибридже, а ночевали в Ашбертоне, проехав почти такое же расстояние, что и в предыдущий день, хотя теперь только в карете. Оба вымотались, и Демельза клевала носом за ужином.

— Теперь ты понимаешь, почему иногда я добираюсь морем, — сказал Росс. — Но дальше будет лучше. Дороги ровнее и меньше холмов.

В карете было восемь мест. Иногда она набивалась битком, иногда наполовину пустовала — пассажиры выходили и садились. До Лондона ехали только мистер и мистер Карн из Фалмута — тот самый банкир, к которому Росс угрожал увести клиентов от банка Бассета, если туда не примут Харриса Паско. Мистер Карн слышал о том, что Росс стал партнером в банке и говорил о финансах большую часть времени, причем куда-то в пространство. Чтобы отвлечь его от этой темы, Росс сказал, что девичья фамилия его жены — тоже Карн, но отношения всё равно не завязались.

Третью ночь они провели в Брайдуотере, пообедали в Калломптоне и остановились на чай в Таунтоне. Теперь Демельза поняла, что имела в виду Кэролайн, называя Корнуолл пустырем. Здесь повсюду тянулись леса, и по сравнению с местными деревьями даже растительность лесистой части на юге Корнуолла выглядела карликовой. На полях колосился богатый урожай, цвет почвы разнился, но на ней всегда что-то росло. Здесь было больше птиц, больше бабочек, больше пчел. Но к сожалению, также больше мух и ос. Демельза никогда их столько не видела. Стоял теплый сентябрь, и к утомительной тряске в карете добавлялась жара, а окна всегда оставались закрытыми, потому что кто-нибудь обязательно жаловался на сквозняк. Вдобавок на четвертый день одна лошадь охромела, и в Марлборо они прибыли с опозданием.

Тем не менее, на пятый день они выехали на заре, с расчетом прибыть в Лондон к вечеру. Дорога теперь стала гораздо лучше, а день прохладней, при этом оставаясь солнечным, и к обеду, после скоротечного дождика, они достигли Мейденхеда. Кормили здесь хорошо: подавали телячью шейку и жареную птицу. В карете Демельза задремала и даже не заметила, как они миновали ужасный Хаунслоу-Хит. Росс сказал, что единственный встретившийся по пути разбойник болтался на виселице для острастки прочим.

Хаунслоу, где сходились дороги, ведущие в Лондон с запада, кипел жизнью. Трактирщик сказал, что мимо проезжает по пятьсот экипажей в день и приходится обслуживать до восьмисот лошадей. Росс никогда не слышал ничего подобного. Как обычно, во время поездки вместе с Демельзой он узнал куда больше, чем в одиночестве.

Итак, до города, о котором она столько всего слышала, остались последние десять миль. Перед отъездом из дома она зашла к Пэйнтерам и оставила Пруди немного денег, а та пришла в ужас при мысли о предстоящем путешествии и о том, что ждет их в конце.

— Говорят, Лондон-то поболе Труро будет, — пробормотала она.

И первым признаком города «поболе Труро» стал дым. Он стелился низко над горизонтом, как грязноватый туман.